Он чуть ли не бежит в свою комнату и, три раза проверив, достаточно ли хорошо закрыта дверь, сползает по стенке, в отчаянии запуская руку в волосы. Ему больно. Так больно, что хочется выть, кричать, бежать, умолять о спасении. Вот только умолять некого. И бежать некуда.
Громкий всхлип вырывается из его горла, и Алек прячет голову в колени, обхватывая себя руками. То, что ему пришлось сделать, — душераздирающе и самоубивающе.
Но верно.
По крайней мере, он в это верит. И он был убедителен.
Вряд ли теперь кто-то из нижнемирцев решит, что он играет за “светлую” сторону. Что у него нет предрассудков. Что его сердце навсегда отдано одному из них.
Магнус.
Одна из причин, по которой произнести эти слова было так сложно, была в нем. Ведь именно Алек был тем, кто не раз повторял своему магу, что все это неправда, что все они равны, что его демоническая кровь ничего не означает, и что он намного, намного лучше большей части нефилимов вместе взятых.
И теперь ему пришлось сказать обратное. Пусть он и не обращался напрямую к магу, но тот был там и, скорее всего, услышанное задело его.
Тихо покачиваясь из стороны в сторону, Алек крепко держится за самого себя, понимая, что в этом мире ему не с кем разделить свою трагедию. В этом мире он совершенно один.
***
Проходит около часа, когда Алек приходит в себя и медленно, немного робко выходит из комнаты, как бы боясь, что кто-то сейчас выпрыгнет из-за угла, рассекретив его.
Он спускается в холл и подходит к интерактивной доске, чтобы посмотреть, где требуется его помощь и, заметив, усиленную демоническую активность к западу от Института, выходит из здания, направляясь туда. Солнце уже давно село, но ночь еще не вступила в свое законное владение, поэтому на улице полно примитивных, беспечно прогуливающихся, смеющихся, радующихся жизни.
Едва он успевает выйти за территорию Института и свернуть на ближайшую аллею, как чувствует холодный пронизывающий поток ветра и не успевает толком среагировать, как его припечатывают к ближайшему раскидистому дереву одним ловким движением. Будучи весьма опытным бойцом, Алек понимает, что держат его не настолько крепко, чтобы ему было невозможно вырваться, поэтому перед тем, как напасть самому, он собирается оценить противника, поднимает взгляд и… расслабляется.
Рафаэль Сантьяго стоит перед ним собственной персоной. Лоб нахмурен, темные глаза смотрят недоверчиво и придирчиво, рот изогнут в кривой ухмылке, и Алек понимает, что собственное тело только что подвело его. По идее, он не должен был успокаиваться, увидев своего врага, а скорее сразиться с ним, оскорбить его, кричать и возмущаться.
Алек напрягается, судорожно ища способы выкрутиться в голове, и в итоге просто вырывается из захвата, делая шаг в сторону, продолжая молчать. Он смотрит на Рафаэля и не знает, что сказать. Этот самый вампир жертвовал своей жизнью ради Магнуса, не раз помогал самому Алеку, и охотник даже мог назвать его своим другом. Весьма своеобразным, но все же.
Поэтому Алек просто продолжает молчать, и Рафаэлю приходится заговорить первым.
— Что с тобой не так, охотник? — тихим напряженным голосом спрашивает он, и Алек слишком хорошо знает этот тон, чтобы понять, что просто так улизнуть ему сейчас не дадут.
— Что ты имеешь в виду? — недовольно спрашивает он, все еще немного придерживаясь своей роли.
— Тебе все по порядку или как? — приподнимает брови вампир. Алек хмурится, и тому приходится продолжить. — Во-первых, почему ты так ненавидишь вашего драгоценного Инквизитора? Во-вторых, почему твое сердце во время собрания скакало так сильно, что я едва мог сконцентрироваться на происходящем? И главное, почему ты постоянно пялился на Магнуса? — тихий голос Рафаэля кажется уже каким-то зловещим, и Алек неосознанно затаивает дыхание, застигнутый врасплох.
— Я не пялился… — только и успевает выдавить он, и Рафаэль раздраженно взмахивает рукой.
— Ну конечно нет, просто мое острое зрение и тонкий слух как всегда врут, — ехидно протягивает вампир, показывая клыки, и Алек мысленно дает себе затрещину. Что-что, а сверхспособности вампиров он как-то не предусмотрел.
— Что ты хочешь от меня? — грубовато спрашивает охотник.
— Ответь. Мне. На вопросы, — сквозь зубы процеживает Рафаэль, и Алек кидает на него озадаченный взгляд.
Если и была вещь, которая хоть немного нравилась ему во всех этих путешествиях по Вселенным, так это то, что он знал много полезной информации буквально о всех. А о нем ничего не знали. Поэтому сейчас Алек был уверен, что за вопросами вампира кроется нечто большее, так как скрытный, зажатый Рафаэль не был поклонником выяснений отношений и нападения в одиночку на сумеречных охотников.
— Не знаю, что тебе там говорит твой суперслух, но я не ненавижу Инквизитора, а если и испытываю к ней какие-то эмоции, то это точно не твое дело, как и то, насколько часто бьется мое сердце, — отчетливо выговаривая слова все же решает ответить Алек. — А насчет последнего… я не обязан отвечать тебе.
Рафаэль молчит, и Алек отворачивается, пытаясь ровно дышать. Все, связанное с Магнусом, невыносимо сложно, и даже одна мысль о нем заставляет охотника покрыться испариной.
— Меня не заботит твой пульс, но я слышал твои речи и предупреждаю, — угрожающе произносит Рафаэль, вплотную приближаясь к Алеку, — если ты попытаешься сделать хоть что-то, что может навредить Магнусу, то я сделаю так, что ты будешь очень и очень долго жалеть об этом, и тебе бы стоило поверить мне на слово, охотник, — кинув испепеляющий взгляд на ошарашенного Алека, Рафаэль разворачивается, и через секунду его уже нигде не видно.
Около минуты Алек стоит на месте, переваривая информацию, и спокойная, полная облегчения улыбка появляется на его губах. Рафаэль защищает Магнуса. Защищает того, кому не нужна защита от того, кто ни за что не навредит ему. Но это неважно. Потому что до тех пор, пока за Магнусом кто-то присматривает, Алек спокоен.
Все хорошо.
***
Проходит три месяца, и какой-то неудачливый самоуверенный охотник самовольно нападает на двух оборотней. Он успевает убить одного и ранить другого, но и сам чуть не погибает. Именно поэтому сейчас проводится суд, на котором присутствует все та же компания, только вот вместо Алека на этот раз взяли представителя Конклава, чему сам глава Института чрезвычайно рад. Что-что, а судить кого-то было точно не было в списке его скрытых желаниях.
Алек сидит в своем кабинете, пытаясь разобраться в бумагах, но мысли его все время перескакивают на то, что Магнус с минуты на минуты должен быть здесь. Алеку нет причин контактировать с ним, и, по идее, он даже не должен с ним увидеться, что является огромным облегчением для него. Не существует абсолютно никаких причин, по которым Алеку бы следовало сейчас покинуть свой кабинет.
Именно поэтому он встает и выходит в коридор, ведущий к холлу, через который проходят все прибывшие.
Тягучее чувство грусти, печали, тоски накрывает его, но Алек держится, прислонившись к стене, незаметно наблюдая за парочкой фэйри, заворачивающих в противоположном от него направлении, ведущему к залу суда.
Алек переводит взгляд на дверь и резко выдыхает. Магнус, выглядящий мрачновато в своем бордовом вельветовом костюме, все равно великолепен, и Алек не может оторвать от него взгляд, пока маг дожидается Рафаэля, следующего за ним, и уверенным шагом направляется вслед за фэйри.
Магнус торжественен, восхитителен, неповторим во всех Вселенных, и Алек никогда не перестанет поражаться этому. Он смотрит на мага до самого последнего момента, и немного дольше, даже после того, как тот скрывается в зале, когда чей-то прожигающий взгляд наконец заставляет его вынырнуть из своих подвисших мыслей и перевести взгляд немного вбок от двери.