— Вы идете по очень тонкой грани…
— Мистер Уиттон? Мистер Дэвис? Здесь все в порядке? — Появляется доктор, как раз в тот момент, когда ситуация накаляется. Его маска спущена и висит на шее, на голове все еще надета медицинская шапочка.
Он озабоченно хмурит брови.
Я не обращаю внимания на полицейского. Игнорирую Роберта. Вскочив на ноги, я обрушиваю на дока шквал вопросов.
— Как она? С ней все в порядке? Она выжила?
Все еще отвлекаясь на полицейского, доктор смотрит мне в лицо.
— Да. С Пресли все в порядке. Она перенесла операцию.
— О, спасибо, блядь. Боже мой. Черт. — Мне приходится немедленно сесть обратно. Такого облегчения я еще никогда не испытывал. Никогда. У меня кружится голова.
Чейз жива. Она выжила. С ней все будет хорошо.
— Мы еще не полностью выкарабкались. Нам все еще приходится беспокоиться о послеоперационных инфекциях и осложнениях, но мы уверены, что она поправится.
Я наблюдаю за ним, изучая выражение его лица, пытаясь предугадать, что он скажет дальше. Потому что там что-то есть. У него вид человека, который хочет сообщить плохие новости.
— Как я и предполагал, повреждения, вызванные разрывом, оказались очень серьезными. К сожалению, я и мои коллеги приняли решение об удалении матки Пресли. Мы никогда не принимаем таких решений легкомысленно, но в данном случае мы посчитали, что без полного удаления этого органа организм Пресли не сможет исцелиться…
Звон пробивается сквозь слова врача; звук все заглушает. Я не могу… думать. Не могу понять смысл всего этого. Никогда прежде я не испытывал такого противоречия. Радость и печаль борются во мне: с одной стороны, я благодарен за то, что Чейз будет жить. Но с другой стороны, мое сердце разрывается от боли за нее. За нас. За будущее, которое теперь будет выглядеть совсем по-другому…
— …это означает, что она сможет пройти процедуру извлечения яйцеклетки, когда придет время, — говорит врач. — Это усложняет ситуацию. Конечно, немного усложняет задачу, но шансы все равно велики…
— Подождите. Подождите. Я… Вы можете повторить? О чем вы говорите? Простите, я… я не…
Доктор кивает.
— Я знаю, что это очень сложно. Обычно при гистерэктомии мы одновременно удаляем и яичники. Это позволяет устранить риск, связанный с раком яичников. Как правило, гистерэктомия проводится женщинам гораздо старше Пресли. Они уже могут быть ближе к менопаузе, поэтому имеет смысл удалить всю репродуктивную систему и начать заместительную гормональную терапию. Однако Пресли очень молода. Если оставить яичники нетронутыми, то сейчас она меньше рискует и у нее больше шансов на нормальную жизнь. Хотя менопауза может наступить несколько раньше, чем в противном случае, Пресли сможет пройти процедуру извлечения яйцеклеток, если и когда она решит, что хочет иметь детей. Яйцеклетки могут быть либо оплодотворены, либо заморожены, в зависимости от того, чего хотят она и ее партнер. Очевидно, что она никогда не сможет сама выносить ребенка, но суррогатное материнство — вполне реальный вариант. Мы посчитали, что если оставить ее яичники нетронутыми, это будет лучше для общего психического и физического здоровья Пресли…
Никогда раньше я не обнимал незнакомых людей. Доктор застывает в моих объятиях, удивленный скоростью, с которой я поднялся и схватил его, но через мгновение он расслабляется и ободряюще сжимает меня.
Это отнюдь неидеальный исход. В идеальном мире противозачаточные средства Чейз никогда бы не подвели, и она бы не забеременела. У нас было бы время решить, хотим ли мы детей, когда мы были бы к этому готовы, и действовать дальше. Судьба не дала нам такой возможности. Но, по крайней мере, с таким вариантом у нас есть возможность поговорить об этом в будущем. У нас есть шанс завести семью, если мы этого захотим. Это уже что-то.
Я отпускаю доктора, беря себя в руки.
— Она проснулась? Могу я ее увидеть?
— Пресли все еще находится под сильным седативным воздействием после операции. Она не будет готова принимать посетителей в течение нескольких часов после того, как очнется. В таких случаях мы действуем очень медленно. Думаю, вы сможете увидеть ее примерно к часу дня.
Не то, что я хотел бы услышать, но я могу с этим согласиться. Если тишина и пространство — это то, что нужно Чейз сейчас, то я не стану сопротивляться.
Я поворачиваюсь лицом к полицейскому, хмурясь.
— Слышал? Мне лучше вернуться сюда к двенадцати тридцати, чувак. Если я не буду ждать у этой двери, как только они скажут, что можно заходить, у тебя будут большие неприятности.