— Я заслужил это, — говорит он.
— Еще как заслужил. Я ненавижу тебя за то, что ты разбил мне сердце. Ненавижу тебя за то, что бросил меня. За то, что исчез и игнорировал все мои сообщения и звонки. И за то, что ты заставил моего отца думать, что он был прав насчет тебя. Я ненавижу тебя за то, что ты превратил этот месяц для меня в ад.
Он закрывает глаза, тяжело сглатывает.
— Мне очень жаль, Чейз…
— А теперь скажи мне, что ты меня ненавидишь, — требую я.
Он молниеносно открывает глаза.
— Что?
— Скажи мне, что ты ненавидишь меня за то, что я лгала тебе.
Он колеблется.
— Я не собираюсь этого говорить.
— Скажи это, Пакс.
Парень пристально смотрит на меня, взгляд его твердеет, дыхание вырывается из него странным, затрудненным образом.
— Хорошо. Ладно. Я ненавижу тебя за то, что ты лгала мне.
— Скажи, что ненавидишь меня за то, что я не доверяла тебе.
— Я ненавижу тебя за то, что ты не доверяла мне.
— Продолжай, Пакс.
Он стоит очень неподвижно, пристально глядя на меня, напряжение исходит от него, натянутое, как тетива. Я думаю, что он собирается отказаться, но наконец Пакс говорит.
— Я ненавижу тебя за то, что ты послушала своего отца, а не меня. Ненавижу тебя за то, что сбежала в Нью-Йорк и на Аляску. За то, что не включила меня в разговор о беременности, пока это не стало абсолютно необходимым. Я ненавижу тебя… — Он запинается. — Я ненавижу тебя за то, что ты, блядь, раздавила меня, Чейз. Это было действительно чертовски хреново.
Его слова разрывают меня на части. Я сделала все эти вещи. Я все испортила. Причинила ему боль первой, такую же сильную, как и он мне, если не хуже. Я заслужила его гнев.
— Мне очень, очень жаль, — шепчу я. — Я бы хотела вернуться назад и все изменить. Все. Я действительно этого хочу.
Пакс снова кивает, сжимая челюсть. Он выглядит таким покорным, и это уничтожает меня. Все эти разговоры о ненависти только подтвердили то, что он и так подозревал. Что у нас нет возможности вернуться. Но…
— Я прощаю тебя, Пакс, — тихо говорю я. — Ты прощаешь меня?
Перемена в нем мгновенна; в нем загорается искра надежды. Парень распрямляет плечи.
— Да. Я прощаю тебя.
— Тогда скажи мне, что любишь меня больше, чем можешь ненавидеть. Скажи мне, что мы оба будем расти и извлечем урок из этого, и сделаем все возможное, чтобы никогда больше не причинять друг другу боль.
Пакс бросается вперед, обхватывая мои щеки ладонями.
— Клянусь своей жизнью…
— Скажи мне, что ты все еще хочешь жениться на мне, — решительно говорю я. — Что все еще хочешь работать над нашим будущим.
Пакс изучает меня, вглядываясь в мои черты, на его лице отражаются удивление, и неожиданность, и надежда, и столько любви, борющейся за доминирование.
— Больше всего на свете, — говорит он.
— Скажи мне… — Слова даются нелегко. Они застревают в горле, боясь вырваться наружу, но я все равно выталкиваю их. — Скажи мне, что ты хочешь когда-нибудь иметь со мной семью. Что у нас еще может быть свой ребенок. Когда придет время. Даже если это будет трудно…
— Я хочу этого. Очень, очень хочу, — выпаливает он, целуя мои щеки, лоб, нос.
Когда он прижимается своими губами к моим, мир воспламеняется, адреналин наполняет мою кровь. Пакс прижимает меня к себе, и вся боль, которая была между нами, уменьшается, исчезая.
Она не ушла совсем.
Такая глубокая боль не исчезает в одно мгновение. Нам придется работать над тем, чтобы исцелиться и двигаться дальше, но пока мы вдвоем заслужили этот момент покоя. Когда Пакс наконец отпускает меня, он смотрит на меня сверху вниз, ухмыляясь, как идиот, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь в ответ.
— Ну, ладно, — говорю я ему. — Давай поднимемся на эту гору.
ЭПИЛОГ
ДЭШ
ТРИ ДНЯ СПУСТЯ
— Я звоню в полицию.
— Ты не будешь звонить в полицию. Она в порядке.
— Ты что, не слышал крик? Он пытается ее убить. — Элоди выглядит потрясенной, лицо бледное, как пепел.
Сидящий напротив нее за обеденным столом Рэн смеется, шмыгая носом, поднося пиво к губам. Делает большой глоток из бокала, а затем говорит:
— Не хочу тебя огорчать, Малышка Эль, но иногда ты звучишь также.
— Отвратительно. — Мерси Джейкоби, случайно появившаяся ночью, естественно, без приглашения, засовывает пальцы в горло, делая вид, что ее тошнит.
— Я так не кричу, — возражает Элоди.
— Возможно, мой брат ведет себя ужасно, рассказывая о своей сексуальной жизни в присутствии сестры, но, боюсь, он прав, — говорит близнец Джейкоби. — Я думала, что кошку режут, когда пришла сюда в три часа ночи.