Ничего не может быть более божественным.
Какая это была бы жизнь…
— Мисс Стиллуотер.
Резкий звук моего имени выводит меня из задумчивости, отрывая от воображаемого будущего, которое как будто парит прямо передо мной. Я поднимаю глаза, и на меня смотрит риэлтор Селия. Рэна нигде не видно.
— Почему ваш парень говорит мне позвонить в офис?
Я смеюсь, качая головой.
— Честно говоря, понятия не имею.
— Я вынуждена настаивать на том, чтобы мы завершили дела здесь и сейчас. Пробки сегодня еще хуже, чем обычно, и мне нужно заехать в «Реджи». Если я не куплю немного итальянского печенья до того, как его распродадут, у меня не будет шансов заключить сделку, которая обещает быть очень выгодной. Пожалуйста. Поторопите его, чтобы мы могли уехать отсюда.
— Боюсь, у моего парня свое мнение. Он не очень-то любит, когда его… торопят. — Добавляю в свой голос достаточно язвительности, чтобы показать ей, насколько я не одобряю ее просьбу. — Если он сказал вам позвонить в офис, то, я уверена, у него есть на то веская причина. Может быть, вам стоит выполнить его просьбу и выяснить все самой?
— Элоди! — зовет Рэн откуда-то из глубины квартиры. Его голос эхом разносится по огромному пространству. — Иди посмотри!
Прежде чем Селия успевает поднять еще больший шум, я проскакиваю мимо нее и выхожу из кухни, отправляясь на поиски своего парня. И нахожу его в угловой комнате, выходящей на восток, с такими большими окнами, что шторы должны были бы ниспадать с потолка на пол, чтобы закрыть их. В комнате тепло и уютно, несмотря на то, что она пуста, а стены голые. Это звучит нелепо, но создается ощущение счастливого пространства.
— Спальня, — заявляет Рэн. — Кровать будет стоять здесь. — Он жестом показывает на заднюю стену, выходящую на одно из массивных окон. — Здесь комод с зеркалом для тебя. А здесь, — говорит он, поворачиваясь лицом к другому окну. — Здесь я бы поставил мольберт. Может быть, чертежный стол. Свет здесь будет как жидкий мед по утрам, перед самым восходом солнца.
Мое воображение снова уносит меня прочь. Теперь я отчетливо вижу это: просыпаюсь в предрассветные часы и вижу Рэна, без рубашки и взъерошенного, его густые волосы — ореол черных волн, его обнаженная кожа испещрена полосами синей, черной и белой краски. Мне нравится наблюдать за его работой, когда он думает, что я сплю. Глубокая, сосредоточенная концентрация на его лице. Его брови сведены вместе, правая рука дико мечется от одного края холста к другому, чтобы в следующее мгновение зависнуть над одним квадратным сантиметром пространства, когда он вкладывает все свое внимание и мастерство в мельчайшие детали.
На кухне Селия разговаривает, предположительно по телефону. Рэн скрыл от нее свое волнение так же, как скрывает все свои эмоции от остального мира. Но от меня он ничего не скрывает. Его глаза сияют, когда тот делает три огромных шага ко мне и сжимает мое лицо в своих ладонях. Почти на полметра выше меня, он возвышается надо мной, приподнимая бровь, изучая мои черты.
— Что ты думаешь? Скажи мне правду. Это дерьмовая дыра?
— Мне нравится.
Он усмехается.
— Правда?
— Мне здесь очень нравится. Квартира невероятная.
— Ты была бы здесь счастлива?
— Безумно счастлива.
— Я надеялся, что ты это скажешь.
Позади него скрипит половица. В дверном проеме притаилась Селия, постукивая длинными ногтями с ярко-фиолетовым маникюром по задней панели своего телефона. Она раздраженно улыбается Рэну, ее губы сжаты в тонкую линию.
— Нам нужно оформить кое-какие документы, мистер Джейкоби, — выдает она. — Мне только что сообщили, что владельцы приняли ваше предложение, и деньги уже перечислены. Осталось только поставить подпись.
Я сдерживаю свое удивление, хотя бы для того, чтобы сохранить его до того момента, когда кислое лицо Селии не будет портить настроение; для женщины, которая, вероятно, только что заработала пятьдесят тысяч, она, черт возьми, выглядит не очень счастливой. Наверное, это отстойно — быть скованной своими собственными предрассудками. В лабутенах и брючном костюмом от Версаче женщина думала, что находится выше нас по пищевой цепочке, но теперь понимает, что находится на самой нижней ступенька на этой чертовой лестнице… по крайней мере, по сравнению с Рэном. Старые деньги Джейкоби во всей красе.