— Он просто так молод, — бормочет Дэш. Неужели я уловила в его голосе нотки ревности? Ха! — Двадцать пять, — удивленно выдыхает он, не обращая внимания на мою ухмылку. — Ты не понимаешь. До того, как этот парень занял это место, самому молодому композитору, возглавлявшему летнюю консерваторию, было шестьдесят три года. Шестьдесят три!
— Если он такой особенный, то почему занимает это место только на год? — Этот факт — единственная причина, по которой мы сейчас возвращаемся в Сиэтл. Если бы парень собирался преподавать дольше, то Дэш подождал бы, пока закончит учебу, прежде чем пробовать поступить в консерваторию. Но нет, этот конкретный композитор согласился возглавить двенадцатинедельную программу только один раз.
— Он изучает себя. В этом году он заканчивает биологический факультет, а затем поступает в медицинский. У него не будет ни сил, ни возможности преподавать в течение многих лет…
— Но почему, черт возьми, он идет в медицину, если такой замечательный музыкант? — Все это не имеет для меня смысла.
— Он попал в какую-то аварию. Раньше он играл на каком-то инструменте, но не знаю, наверное, сейчас у него страсть к обоим областям. Что-то в этом роде. В любом случае, упустить такую возможность было бы… — Надув щеки, Дэш принимает мрачное выражение лица, его песочные брови сошлись вместе. — Не думаю, что я когда-нибудь смогу оправиться.
— Это самая мелодраматичная вещь, которую я когда-либо слышала от тебя.
Он усмехается. У Дэша есть кое-какая особенность. Независимо от того, как усердно он тренируется, как долго спит или насколько измотан, стоит ему провести рукой по своим густым волнистым светлым волосам, и парень выглядит безупречно. Я же выгляжу так, словно меня только что перепутали с пиньятой на дне рождения пятилетнего ребенка. Я стараюсь не отвлекаться на то, что парень до смешного красив — задача, требующая колоссальных усилий — и бросаю строгий взгляд в его сторону.
— Ты пройдешь это прослушивание на отлично. Сам знаешь, что справишься. И у нас есть еще одна причина для того, чтобы приехать сюда.
Его брови взлетают вверх. Повернувшись, чтобы посмотреть на меня, Дэш притворно удивляется.
— О? Правда? Должно быть, вылетело из головы.
Я знаю, что он издевается надо мной.
— Завтра мы обедаем с Майклом в честь его нового ресторана. Торжественный обед в честь открытия, только для друзей и семьи. А вечером будет празднование открытия.
— Я не понимаю, почему мы должны присутствовать и там, и там. Обед и открытие в один день — это уже перебор, тебе не кажется?
— Нет, не кажется. Этот человек был рядом со мной, несмотря ни на что. Уделить ему целый день моего времени совсем не кажется излишеством.
Каменное выражение лица Дэша мало что выдает.
— Да. Он был добр к тебе. Я восхищаюсь и уважаю этого парня. Ты обязательно должна быть там, чтобы отметить его новое предприятие. Но этот человек ненавидит меня, Кэрри. Прямо-таки чертовски ненавидит. Не боишься, что он попытается убить меня, как только закончатся закуски?
— Да ладно. Майкл — плюшевый мишка. Он и мухи не обидит.
Брови Дэша взлетают вверх.
— Обычно я доверяю твоим суждениям, но в этот раз ты ошибаешься. Этот человек уже убивал людей. Трупы его жертв захоронены по всему штату Вашингтон. Я бы поставил на это деньги.
Мелодрама, клянусь богом.
— Не тратьте свои деньги, лорд Ловетт. Я знаю Майкла. Да, он жесткий, но что, по-твоему, разозлит его больше? Прийти к нему на обед и открытие ресторана или остаться в отеле, чтобы потренироваться перед прослушиванием? Ты пропустил ту часть, где я сказала, что завтрашний обед для семьи и друзей? Майкл специально сказал мне, что хочет, чтобы ты пришел. Это что-то да значит.
— Что он хочет мучить и унижать меня на глазах у своих приятелей?
Я могла бы пнуть его.
— Это значит, что он считает тебя членом семьи, тупица. Майкл не из тех, кто делает подобное приглашение дважды. Откажешься сейчас, и он больше никогда не протянет тебе оливковую ветвь.
Кончики ушей Дэша становятся ярко-красными; когда я увидела это в первый раз, то подумала, что это от смущения, но теперь знаю лучше. Он расстроен, потому что не может добиться своего. Пыхтя, тот скрещивает руки на груди, держит спину прямо и смотрит вперед, пока стюардесса движется по проходу, доставая багаж людей из верхних отсеков.