Кончать с Эль — это ни с чем не сравнимо.
Некоторые мужчины зависимы от кокаина. Другие — от героина или выпивки. Многие люди зависимы от секса, но это совсем другое. Секс с этой девушкой — это схождение звезд. Это идеальная песня, прекрасный летний день, лучший стейк, который вы когда-либо пробовали, и рождественское утро, когда вы были ребенком, и все хорошее, и все удивительное собранное в один ослепительно прекрасный момент, который я даже не в состоянии описать.
Это все самое лучшее из возможного, и когда все заканчивается, я обнаруживаю, что держу в объятиях самую прекрасную девушку в мире.
Это не передать словами.
ГЛАВА 13
ДЭШ
— Эй, придурок. Ты пускаешь слюни на диван.
Я резко просыпаюсь.
Майкл нависает надо мной, как неряшливый страж. Под его глазами залегли тени, нижняя губа рассечена. Самое тревожное, что спереди на его рубашке виден кровавый след, а красивый костюм от «Тома Форда» заметно помят.
— Что с тобой случилось? — Я стону, пытаясь принять вертикальное положение; мне это удается с третьей попытки, и я морщусь, когда понимаю, что теперь у меня болит шея, а плечо просто убивает меня. Не зря я не сплю на диванах, даже если они такие красивые, удобные и дорогие, как этот.
— Тихуана. — Это все, что говорит Майкл, разворачиваясь и направляясь в сторону кухни. — Я надеялся, что ты уже приготовил кофе, — ворчит он.
Я поднимаюсь и иду за ним.
— А я надеялся, что ты придешь домой в разумное время, и я смогу вернуться к своей девочке.
— Мне не нравится, что ты так ее называешь. — Майкл бросает пакет с молотым кофе на кухонную стойку, затем трет лоб, морщась от того, что выглядит как внушительное похмелье.
Я начинаю рыться в кухонных шкафах в поисках кружек, целенаправленно хлопая дверцами в процессе.
— Как бы ты предпочел, чтобы я ее называл?
— Ради всего святого, пожалуйста, прекрати это делать.
— Что делать?
ХЛОП.
— Это.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Моя спина меня убивает. Из чего, блядь, сделан этот диван? Из бетона?
Он мрачно смотрит на меня.
— В этой очень большой квартире четыре спальни. Мог бы спать в любой из них. Необязательно было спать на диване.
— Черта с два. Я не знаю, чьи телесные жидкости на тех простынях.
— Прошло много времени, с тех пор как здесь происходило что-либо скандальное, но можешь быть уверен, что на диване, на котором ты спал лицом вниз, гораздо больше ДНК. Можешь идти, Ловетт. Я отправил сообщение маме Кольта две секунды назад. Она приедет за ним, так что ты нам больше не нужен.
— О, я с радостью уйду, не волнуйся. Но сначала мы с тобой побеседуем.
— Я действительно не в настроении жевать сопли… Эй!
Я хватаю его за лацканы пиджака и прижимаю к стойке. Никогда не забуду выражение его лица — шок, смешанный с тошнотой и огромной дозой ярости. Майкл отбрасывает мои руки, взбешенный, готовый наброситься на меня, но я снова хватаю его, подходя ближе.
— Я знаю, что она тебе небезразлична. Что ты любишь ее и хочешь защитить. Знаю, что я слишком молод, к тому же англичанин, что у меня была очень привилегированная жизнь, но не питай иллюзий, Майкл. Я не бесхребетный, высокомерный, маленький слабак. Я не гребаная груша для битья, которую можно унижать и издеваться, чтобы заставить меня почувствовать себя ничтожеством. Я никуда не уйду. Кэрри для меня дороже, чем моя собственная гребаная жизнь. Я люблю ее так сильно, что это на самом деле немного сводит меня с ума, и поэтому собираюсь сделать кое-что, что, как я знаю, будет действительно чертовски глупо с моей стороны — я собираюсь пригрозить тебе. Если ты снова будешь играть со мной в гребаные игры, или попытаешься выставить меня идиотом, или встанешь между мной и Кэрри, или хоть как-то подорвешь мой авторитет перед ней, я, блядь, тебя покалечу. Ты понял?
Майкл ничего не говорит. Его руки сомкнуты вокруг моих запястий, как будто снова собирается оторвать их от себя, но он просто стоит и смотрит на меня. После долгой, напряженной паузы тот моргает.
— Хорошо. Я могу это уважать. Больше такого не повторится, — говорит он. Опустив мои руки, он хлопает меня по плечу. — А теперь, пожалуйста, будь добр, сделай кофе перед уходом. Я чувствую, что сейчас умру.
— Я приготовлю кофе.
Резко оборачиваюсь, ударная волна адреналина сотрясает меня до самых нервных окончаний. Я не слышал, как кто-то вошел. Майкл, похоже, тоже; он выглядит так, словно тоже чуть не выпрыгнул из своей кожи. В дверях кухни стоит женщина. Лет тридцати или около того. Ее длинные темные волосы того же цвета, что и у Кольта. Форма их носов похожа, но если у маленького мальчика глаза темные, то у женщины голубые. Она красива, этого нельзя отрицать. И она… мне знакома?