— Уэсли Фитцпатрик виновен. Тебя не тошнит от этого? Защищать убийцу?
Она снова выпрямляется, теребя вырез своего платья; возможно, она опять «случайно» сверкает голой грудью, но я не смотрю. Мой взгляд находится далеко к северу от ее гребаного подбородка. Женщина, Алессия, кисло кривит рот.
— Как скучно.
— Я должен спросить, что ты имеешь в виду?
— Мораль, — отвечает она. — Вот уж не думала, что у тебя она есть.
— У меня ее немного. Но Уэсли — дегенеративный кусок дерьма, склонный к убийству невинных девушек. Я вроде как подвожу черту под этим.
Алессия хмурится. Огни, освещающие здание позади нее, мерцают, и яркое белое сияние проступает на ее чертах, отбрасывая тень на ее профиль, когда она говорит:
— Поэтому ты с ним трахался? Потому что он тебе не нравился?
Кровь в моих венах превращается в лед. Значит, он рассказал ей об этом. Конечно, рассказал. Я ждал, что все это всплывет наружу — те злополучные несколько месяцев, два года назад, когда я с ненавистью трахался со своим бывшим учителем английского. Он будет использовать эту информацию, чтобы попытаться подорвать мои показания. Если ему удастся заставить присяжных поверить, что я пытаюсь очернить его имя из-за какой-то любовной размолвки, что я обиженный отвергнутый любовник, у него может появиться шанс посеять в их умах сомнения.
Алессия изучает меня, рот приоткрыт, глаза блестят, она кайфует от собственной силы, наблюдая за тем, как я представляю себе все это наяву.
— Значит, ты не собираешься отрицать это? — В ее голосе звучит странная нотка. Напряжение, которое выводит меня из состояния нарастающей ярости и возвращает все в фокус.
— Я был бы дураком, если бы вообще что-то тебе сказал. — Я внимательно наблюдаю за ней, чтобы оценить ее реакцию. — Почти уверен, что тот факт, что ты здесь, в Фэрбенксе, пристаешь ко мне на морозе с торчащими сиськами, может привести к лишению тебя адвокатской лицензии или чему-то в этом роде. Как минимум, это профессиональный проступок…
— А как на счет меня, Рэн? — мурлычет она. — Похоже, ты меня ненавидишь. Кажется, что мои шансы на секс растут с каждой секундой. — Она пытается прислонить ладонь к моей груди, но я отступаю назад, во второй раз отталкивая ее руку.
— Какого хрена ты пытаешься добиться? Ты, блядь, под кайфом?
Алессия откидывает назад голову и смеется, мышцы ее горла напрягаются, дыхание туманится в ночном воздухе. Затем резко затихает, опускает голову, глаза встречаются с моими.
— Я просто подумала… Я знаю, что ты играешь за обе команды. И раз уж ты уже переспал с моим женихом…
Женихом?
Какого хрена?
— Не нужно делать такой смущенный вид. — Она поднимает руку, шевеля пальцами. И действительно, там, на ее безымянном пальце, массивное, очень заметное серебряное кольцо. Оно далеко не изящно — большое коронованное серебряное сердце, зажатое между двумя руками, по одной на каждой стороне. Это кладдахское3 кольцо, острие сердца повернуто внутрь в знак того, что его обладатель нашел любовь. — Уэсли очень гордится своим ирландским наследием, знаешь ли. Он сказал мне, какое именно кольцо он хочет, чтобы я купила себе в качестве обручального.
Я что, случайно выкурил пачку крэка перед ужином? Адвокат Уэсли Фитцпатрика не может быть здесь, посреди этой богом забытой арктической пустоши, одетая в нечто, что едва ли можно назвать платьем, пытаясь заставить меня признаться в сексуальных отношениях с ее клиентом, одновременно домогаясь меня и говоря, что она помолвлена с ним.
Просто… нет.
— Это дерьмовое кольцо. Мы закончили. — На этот раз мне удается обойти ее; она пытается остановить меня, но вместо того чтобы позволить ей это сделать, я грубо проталкиваюсь мимо нее. Она отшатывается назад, каблуки скользят по твердому льду, и на секунду кажется, что та падает. Я не протягиваю руку, чтобы спасти ее. Только удача не позволяет этой ужасной женщине упасть лицом на тротуар.
— Это было очень грубо! — Она обрушивает на меня залп красочных ругательств, но я не слушаю.
Я уже прошел через тяжелую дубовую дверь и скрылся внутри ресторана.
Бум. Бум. Бум. Бумбумбумбумбумбумбум.
Сердце бьется в барабанных перепонках оглушительным стуком, когда я направляюсь к столику, где меня ждет Элоди.
— Прости, я не хотела сердить тебя, — тихо говорит она.
Я протягиваю руку и беру ее за руку, осторожно поднимая со стула.
— Я не сержусь на тебя, Малышка Эль.
— Тогда почему ты тащишь меня к запасному выходу? — требует она. — Мы еще не ели десерт. Мы даже не заплатили!