— Ответь мне. — В голосе Пакса звучит предупреждение.
— Я чувствую это. Да… о… боже… святое дерьмо. Это так… так интенсивно. Черт!
— Вот так я заставлю тебя извергаться на мой член, Чейз.
Я широко раскрываю глаза, в ужасе глядя на него.
— Нет! Это…
Он щиплет меня за внутреннюю сторону бедра, укоризненно покачав головой.
— Не смей говорить мне, что не хочешь устраивать беспорядок.
— Но… кровать…
— Это моя гребаная кровать. Я могу делать в ней все, что захочу. Если я хочу, чтобы ты окропила меня соками своей киски и пропитала ими простыни, то так ты, черт возьми, и сделаешь.
Я не могу сделать это для него. Я никогда не делала этого раньше. Не то чтобы я пыталась, но…
Черт возьми!
Мой рот открывается, спина выгибается дугой, когда Пакс сильнее вонзается в меня, быстрее теребит мой клитор, скорее щелкая, чем растирая. Ощущения… такие разные. Я хочу… черт, я не знаю, чего хочу, но нарастающее напряжение в моем теле кажется странным, и горячим, и таким, какого я никогда не испытывала раньше.
— Подними бедра. — Пакс выходит из меня, на мгновение высвобождаясь.
— Хм?
— Подними бедра, Чейз. Сделай это.
Я выгибаюсь мостом, вспомнив короткое лето занятий йогой, не совсем понимая, чего он от меня хочет и зачем. Пока моя задница находится в воздухе, Пакс подкладывает под меня подушку.
— Вниз, — приказывает он.
Я опускаю бедра вниз, и в тот момент, когда он снова входит в меня, из его горла вырывается низкое, гортанное рычание, я понимаю, что у меня большие, очень большие неприятности. То дикое, новое давление, которое я почувствовала, когда он трахал меня? Да, теперь оно стало на миллион процентов интенсивнее. Когда Пакс снова кладет тыльную сторону ладони мне на низ живота, оказывая это устойчивое, равномерное давление, я чувствую, что вот-вот взорвусь.
— ПАКС!
Я забыла, что он гладил мой клитор. Он снова запускает пальцы в работу, как будто то, что тот делает, уже не сводит меня с ума, и я загораюсь, как гребаная сигнальная ракета.
— Вот черт. Это… блядь, Пакс. Я собираюсь… собираюсь… я не могу… — Я кончаю, ослепительный свет раскалывает мой разум, и Пакс издает злобное победное рычание.
Мои глаза закатываются.
Я больше не контролирую свое тело. Бьюсь в конвульсиях, спазмы сотрясают меня, выгибая позвоночник, когда из меня вырывается фонтанирующее ощущение влажности. Какая-то часть меня испытывает ужас, но я не обращаю на это никакого внимания, так как меня засасывает все глубже, затягивает под себя, и моя кульминация овладевает мной
— Да! Хорошая девочка. Хорошая, блядь, девочка. Черт возьми, Чейз. Вот так. Поддайся этому. — Его голос грубый, полный похоти.
Рука, давящая мне на живот, расслабляется, и по моему телу пробегает ударная волна булавок и иголочек, другой, меньший оргазм следует по пятам за потрясающим оргазмом, который только что ошеломил меня..
— Я чувствую, как ты сжимаешься, — говорит Пакс, затаив дыхание. — Боже, твоя киска такая чертовски тугая. Блядь. Я тоже сейчас кончу.
Он склоняется надо мной, упираясь лбом в мой лоб, и подается вперед, глубоко проникая в меня. Я так, так полна им. Я утопаю в Паксе, его руки свободно блуждают по моему телу, пока он вгоняет себя в меня, как товарный поезд. Его запах — слабый аромат пота и его эндорфинов — вызывает у меня желание прижаться к нему. Обхватить его руками и ногами и держаться за него изо всех сил. Так я и делаю.
Его сердце гулко бьется о мою грудь, и он стонет. Стон переходит в яростный, бессловесный рев, который вырывается из его горла, когда он кончает.
В наступившей оглушительной тишине никто из нас не произносит ни слова. Мы оба задыхаемся, прижимаясь друг к другу, переводя дыхание. Через некоторое время Пакс приподнимается, отклоняясь назад, выходя из меня, и я с болью ощущаю влажность между бедер. Я не должна быть такой мокрой. Черт, неужели я действительно…
— Не смотри так испуганно. Ты была чертовски великолепна.
Я поднимаю взгляд на Пакса и вижу, что он очень, очень неподвижен, сидит на пятках, его пресс и квадрицепсы блестят от пота и… и бог знает от чего еще. Он наблюдает за мной со странным выражением на лице, сдвинув брови. И тут я понимаю, что он смотрит на мой живот.
На мой маленький, но неоспоримый бугорок.