«Позже? Но я не…»
Шорох в кустах стал громче, и притворное спокойствие оставило мага. — «Помни о нашем соглашении!» — Приказал он, а затем исчез. Одно мгновение он был здесь, в бесформенных лохмотьях, в следующее его уже не было. Под взглядом Фаваронаса даже следы, оставленные ногами мага на голубой почве, поднялись и разгладились.
Суета в кустах не беспокоила Фаваронаса. Призраки долины выходили только по ночам, и они никогда не перебирались на эту сторону реки. Кочевники вообще никогда не заходили в долину, так как в их религии она была табу. Если здесь кто и был, это могло лишь означать, что Беседующий направил еще одну экспедицию, возможно, чтобы найти своего любимого библиотекаря?
Он повернулся, чтобы вернуться к своему лагерю, и вскрикнул от удивления.
В нескольких метрах от него у кустов стоял эльф.
«Кто ты?» — Фаваронас был напуган, но также был и рассержен. Недели абсолютного одиночества, и двое незнакомцев, появившиеся один за другим в течение нескольких минут!
Этот парень не был членом королевской стражи. Он был кагонестийцем, но одевался, скорее, как человек. Избегая привычных бахромчатых оленьих шкур и украшений из бирюзы, он носил кожаную куртку, узкие замшевые штаны и парусиновые ботинки по лодыжки. Короткие волосы под коричневой кожаной кепкой охотника обрамляли лицо, лишенное раскраски или татуировок. У него на носу сидели очки в тонкой оправе с ярко-желтыми линзами.
«Мир», — сказал он. — «Меня зовут Робин. Я не причиню тебе вреда».
«Зачем ты здесь?»
«Я — охотник».
Фаваронас нахмурился. — «В этой долине нет дичи».
Робин снял свои странные очки и осторожно убрал их в карман куртки. — «О, нет, есть», — довольно радостно ответил он. — «Ты как раз говорил с ней».
14
Портиос сидел рядом с Эльханой, не сводя глаз с ее лица. Она лежала на спине, руки были сложены на талии, голова слегка повернута вправо, к нему. Из одной ноздри появилась маленькая капелька крови, выделяясь на ее перламутровой коже, точно чернила на снегу. Он осторожно вытер ее кончиком пальца в перчатке.
Они были наедине вдвоем, ну, или, почти наедине. После часа сидения строго выпрямившись рядом с Эльханой, Чатендор, наконец, покинул свой пост и отполз на несколько метров, чтобы поспать. Оставшаяся колонна укрылась в лесу. Ни единый звук или огонек не выдавал их местонахождение, но часть разума Портиоса знала, что они были здесь. Большая часть знала лишь Эльхану и гнев.
Эльхана не заслуживала подобной судьбы. В самые мрачные дни своего выздоровления Портиос строил картину последних мгновений своей жены. Эти грезы позволяли ему цепляться за обрывки рассудка, пока исцелялось его тело. Они не были сопряжены с их воссоединением. Ни единой мысли об этом не возникало в его голове с того момента, как он осознал масштабы своего увечья. Он никогда бы не обременил своим омерзительным существованием кого-либо столь прекрасного, столь чистого и светлого. Вместо этого, его грезы были о том дне, много десятилетий спустя, когда Эльхана оказалась бы на смертном одре. Ей доставили бы маленькую золотую шкатулку. В ней было бы его кольцо и короткий свиток, объясняющий причины, почему он держался в стороне. Она прочла бы свиток и, наконец, узнала бы всю глубину его любви. Она бы уронила слезу о его непреклонной чести и самопожертвовании, а затем, спокойно и безболезненно, жизнь оставила бы Эльхану Звездный Ветер.
Подобной смерти, омываемой зловонием Налис Арен, с храпящим по соседству пожилым слугой, не было в его грезах. Портиос многое вынес. Знание, что Эльхана жива, хотя и разлучена с ним навсегда, давало ему силу терпеть. Но если ему придется смотреть, как она умирает…
Она не умрет. В сторону грезы и романтику, ей просто еще слишком многое нужно сделать. Слишком многое было на кону, и слишком многое осталось несказанным.
Портиос взял ее за руку. — «Как мне тебя спасти?» — прошептал он. Ее пальцы в его руке были вялыми.
Боль спасла его от смерти. Агония от ожогов и сломанных костей так яростно бушевала в нем, что он не слышал тихие зовы смерти. Он по-прежнему боролся с болью с каждым пробуждением. Эта бесконечная война сделала его сильным.
Он понял, что изо всех сил сжимает ей руку. Но, вместо того, чтобы ослабить хватку, он усилил нажим, давя ее пальцы между своими. Если бы она просто спала, она бы проснулась и вскрикнула. Неожиданно он поднял свободную руку и ударил ее по лицу. Ее голова отвернулась от него.
«Ты этого не чувствуешь?» — сказал он, повышая голос.
Вопреки ситуации, стыд скрутил ему живот. За всю их долгую совместную жизнь он никогда не поднимал на нее руку. Он почувствовал, как желчь подступает к горлу, но снова ударил ее. Реакции не последовало.
Его глаза пылали. С момента своего увечья, он не мог плакать слезами. Горе струилось из его глаз.
Звук шагов заставил его поднять голову. Чатендор по-прежнему спал, и Портиос сперва решил, что это Кериан явилась без приглашения, но шаги приближались с дороги, не из леса. Он не побеспокоился встать. Смаргивая влагу из глаз, он просто ждал.
Ночь у Озера Смерти не слишком отличалась от дня. Было темнее, хотя и не особо, и, возможно, вонь была слабее. За берега озера цеплялся туман, создавая иллюзию черного котелка, обрамленного снегом.
При слабом свете звезд появилась фигура. Это был человек, тучный старик с торчащими во все стороны короткими белыми волосами. Он опирался на терновый посох, и на нем была поношенная ряса жреца. Портиос сразу же узнал своего лесного наставника.
Старый жрец произнес: «Приветствую, мой друг без лица».
Портиос не ответил. Старик шаркающей походкой подошел ближе. — «Ты горюешь. Я довольно далеко почувствовал твою скорбь».
«Чего ты хочешь?» — Голос Портиоса был придушенный и сухой.
«Того, чего я всегда хочу — предложить свою поддержку».
Дыхание Эльханы на мгновение прервалось, и Портиос почувствовал, как его сердце пропустило удар. — «Поддержку? Если бы ты действительно хотел поддержать мой народ, ты бы исправил сотворенную с ним несправедливость».
Жрец приблизился. Он остановился в нескольких шагах от ног Эльханы. — «Ее я долгое время знал. Она знала так много великих смертных, даже не достигая величия сама». — Портиос уставился на него, но старик рассеянно продолжал. — «Прямое вмешательство редко хорошо срабатывает. Поверь тому, что я тебе говорю, мой раненый друг. Пытались и прежде, и последствия неизбежно были хуже, чем исходная проблема».
«К черту твои последствия! Помоги ей!»
«Ты любишь ее. Тем не менее, ты заставил ее верить все эти годы, что ты мертв». — Старый жрец покачал головой. — «Странная у тебя гордость».
«Я сделал, что ты просил», — проскрежетал Портиос. — «Я поднял восстание с горсткой сторонников против врага, под чьим командованием тысячи. Мы добились замечательных результатов. Теперь Эльхана должна умереть, чтобы революция продолжилась?»
Глаза на дружелюбном лице с двойным подбородком искрились странным внутренним светом. — «А если я скажу, да?»
«Тогда я умру вместе с ней».
«Ты должен спасти свой народ».
«Кериансерай может возглавить восстание, или Самар, или Наларин».
«Никто кроме тебя не сможет этого сделать».
«Тогда исцели ее!» — Прошипел Портиос, быстро поднимаясь. — «Ты — бог, не так ли? Это в твоей власти. Исцели ее, или, клянусь, я умру этой ночью вместе с ней!»
Тело жреца заколыхалось и растаяло, как дым. Одно мгновение он был здесь; в следующее, его уже не было. Портиос подкрался к тому месту, где был старик. Он открыл рот, готовый прокричать небу угрозы и обвинения, но голос жреца остановил его.
«Думай, что говоришь, мой гордый друг». — Он вернулся, стоя у головы Эльханы, точно на том месте, где раньше находился Портиос. — «Не только наши уши слушают, и некоторые не одобряют мое вмешательство». — Портиос выдавил едкий саркастический смешок, и старик добавил, — «Да, можешь представить, никто не одобряет. Отсюда и внешность, и одежда, за которой я вынужден скрываться».