Первая пара была поражена сразу – один «Харрикейн» потерял руль высоты и неуклюже завертелся в небе, пытаясь как-то продлить свою короткую жизнь, второй ушел в море без механических повреждений, но с обезглавленным пилотом в разнесенной короткой очередью кабине. Стремительно крутнувшись, Винкельхок выровнял самолет и, форсировав двигатель, поднырнул под растерявшуюся вторую пару, которая шла на полсотни метров выше первой. Теперь прямо под ним плыли широченные серо-зеленые крылья передовых британских бомбардировщиков.
Небо вспухло от шквала огня воздушных стрелков, сверху уже неслись истребители сопровождения – дерзкий акробат с синей эмблемой на борту просто не мог уйти живым!
Казалось, он не обратил на них ни малейшего внимания. «Мессершмитт» опустил нос почти вертикально и прошел сквозь строй двухмоторных «Уитли» – при этом один из них задымил и, резко свалившись на правое крыло, рухнул вниз. Никто из англичан не успел понять сути происходящего. Истребитель с черными крестами и странными синими кольцами за кабиной падал в море на совершенно безумной скорости, выхода из которой быть не могло в принципе… У Больта перехватило дыхание, и он отчетливо понял: все, это конец, сейчас у «мессера» отвалятся плоскости.
Оказалось, нет. Дирк, который давно должен был проститься с жизнью и скрыться в пенном кольце поднятой самолетом волны, с непостижимой легкостью выровнял свой готовый развалиться «Мессершмитт» и понесся над самыми гребешками ласковых средиземноморских волн. Кое-кто, конечно, испытал жгучее желание упасть в пике, настичь наглеца, утопить его в этой сонной зеленой воде. Но сразу с двух направлений от Триполи мчалась целая армада зализанных оранжево-желтых «Макки-Капрони» итальянских ВВС, поднятая по тревоге для отражения неожиданного налета.
Больт уже шел на юг. Оглянувшись для перестраховки, он убедился, что его ведомый благополучно набрал высоту и двигается следом за ним.
– Не жди меня, – неожиданно произнес молчавший до того Дирк. – Скорее всего у меня не хватит горючего. Садись первым – я доползу на малом газу и, может быть, даже сяду.
– Понял, – ответил гауптман, переключаясь на связь с базой. – Канарейка вызывает Маму. Повторяю, Канарейка вызывает Маму.
– Канарейка! – прочти завопил в ответ Торн. – Почему не откликаетесь на наши вызовы? С вами все в порядке?
– Приготовьте санитарную машину, у Синего проблемы с горючим.
Опустившись на аэродроме, Больт поспешно вырулил к боксам и покинул кокпит, на ходу срывая свой полотняный шлем. Парашюта у Дирка, как всегда, не было – значит, оставалась вынужденная посадка. Дело для такого аса на технически исправном самолете, пусть и с заглохшим двигателем, вроде бы нехитрое, но Больта бросало в холодный пот при мысли о том, что тех самых последних капель как раз и не хватит для поиска ровной площадки…
Торн стоял возле командного пункта, напряженно всматриваясь в сверкающее небо, рядом с ним топтались взволнованные адъютант полковника майор Кифер и несколько пилотов.
– Дотянет он, дотянет, – упрямо шипел Торн, покусывая нижнюю губу, – зря психуем.
– Вон он! – выкрикнул Кифер, протягивая руку. – Идет!
Остановившись рядом с командиром, Больт перевел дыхание и посмотрел туда, куда указывал вытянутый палец Кифера. Действительно, с северо-востока стремительно приближалась жужжащая точка самолета. Стоявшие вокруг Торна люди облегченно вздохнули. Со слов Больта они уже знали, что Винкельхок умудрился сбить троих англичан.
«Мессершмитт» Дирка снизился… и неожиданно наступила тишина. Двигатель, все-таки дотянувший машину до дома, встал, высосав из баков последние капли топлива. Больт затаил дыхание. Винкельхок тем временем выпустил шасси и как ни в чем не бывало пошел на посадку. Машина снижалась ровно и уверенно – вот наконец колеса передних стоек коснулись земли, истребитель мягко подпрыгнул, опустил хвост и помчался, вздымая за собой шлейф желтой пыли, по взлетно-посадочной полосе.
– Молодец!.. – выдохнул Торн. – Майор Кифер, распорядитесь принести наш обед в мою палатку.
Адъютант поспешно кивнул и исчез в бараке КП. Больт украдкой вытер неожиданно вспотевший лоб и вопросительно поглядел на Торна. Командир понял его: ухмыльнувшись, он легонько подтолкнул гауптмана к стоявшему рядом с бараком «Хорьху»:
– Давай, жми. Жду вас обоих на обед.
Больт стремительно прыгнул за руль, придавил стартер, торопливо вбил передачу и помчался к остановившемуся посреди поля самолету Дирка, возле которого уже суетились фигурки механиков.
– Ну, как? – восторженно заорал он, выскочив из машины навстречу Винкельхоку. – Порядок?..
– У меня иначе не бывает, – устало улыбнулся Дирк, с размаху хлопнув товарища по плечу. – Мы с тобой сегодня молодцы. Торн должен быть доволен. Или как?..
– Приглашает нас на обед.
– Ага, это значит, что сегодня мы уже никуда не полетим. Хорошо – боюсь, я здорово растряс свою несчастную птичку, и механикам придется ее внимательно осмотреть. Как бы лонжероны не уехали… Честно говоря, для таких трепок она не предназначена.
Он забрался на сиденье рядом с Больтом, достал из наколенного кармана свой неизменный портсигар и с явным наслаждением закурил. Гауптман развернул машину и не спеша двинулся в сторону брезентовых апартаментов командира полка. Глаза его по-прежнему горели восхищением.
– Я все-таки не могу понять, – произнес он, не глядя на собеседника, – как тебе удалось благополучно выбраться из того пике. Ведь ты, похоже, шел чуть ли не на полном газу! Какая у тебя была скорость – девятьсот?
– Что-то больше тысячи – субъективно, – негромко ответил Винкельхок, – я не смотрел на приборы. Важно было поймать тот момент, когда птичка начнет терять свои крылышки, и выйти за пару секунд до этого прискорбного события. Ты так даже и не пробуй, не выдержишь. В нижней точке перегрузка шкалила за пять единиц, тебе это не по силам.
Больт не совсем понял, о каких единицах идет речь, но переспрашивать не решился. Сейчас ведомый стал казаться ему фигурой куда более таинственной, чем вначале. То, что Больт видел сегодня, убедило его окончательно – Синий Дирк наделен некими знаниями и навыками, абсолютно недоступными обычному человеку. Ни одному пилоту, находящемуся в здравом уме, будь он хоть трижды асом, не придет в голову совершать такие самоубийственные маневры, ежесекундно грозящие полным разрушением самолета. Ни один воздушный снайпер не способен стрелять с такой нечеловеческой точностью, используя для поражения противника буквально доли секунды! Это невозможно, это немыслимо – даже если стрелять в упор, а ведь Дирк ударил по «Харрикейнам» как минимум с трехсот-четырехсот метров… Значит, в лучшем случае они заняли лишь два кольца в его дальномере. Что же, он и траекторию тоже просчитывает?
И, в конце концов, почему не рассыпался его самолет?
В палатке друзей ждали Торн и адъютант Кифер, нетерпеливо облизывающийся от дразнящего нос аромата виски – рюмки уже были налиты и ждали хозяев рядом с полными тарелками. Больт сунулся было с уставным докладом, но командир оборвал его взмахом руки:
– Садитесь, гершафтен. Поздравляю с победой!
Винкельхок с удивлением заметил, что Медведь уже пьян, причем пьян крепко. Это выглядело довольно странным – в любую секунду из Триполи мог прийти приказ на срочный подъем полка, самолеты стояли на поле заправленными, а большинство пилотов с утра не вылезали из комбинезонов.
Он поднял свою рюмку и неожиданно понял: что-то случилось. В глубоких темных глазах Медведя плясал какой-то мрачный огонь, очень напоминавший собой обреченность.
Торн не заставил его мучиться догадками: