— Син, ты почему не спишь? Сколько времени?
Блондинка сонно потянулась к ночнику и, включив его, попыталась разглядеть положение стрелок прищуренными со сна глазами. Секундой позже, ярко-зелёные глаза девушки вспыхнули, и она мгновенно соскочила с постели, испугав при этом даже Син.
— Гро? Тебя что, клоп укусил? — вяло улыбнувшись, попыталась пошутить Синайя.
В ответ, блондинка молнией метнулась в соседнюю комнату и вернулась с ворохом одежды, которую и кинула Син прямо в руки. Сама она тут же начала натягивать джинсы, висевшие на старомодном кресле рядом с кроватью.
— Я надеюсь, мы думаем об одном и том же? Вернее, об одной и той же персоне? — с надеждой спросила Син. Сама она спала в джинсах и чёрной майке с длинным рукавом (правда не могла вспомнить, кому из девочек она принадлежала). Поэтому сейчас ей оставалось только натянуть пару-тройку свитеров да зашнуровать свои потемневшие от грязи кроссовки.
— Да. Медичи, — коротко бросила ей Грослин. — Минни вляпалась — и мы тоже. По «самые гланды». — Грослин быстро посмотрела на Син и отвела глаза.
— Так, погоди-ка. Какая здесь может быть связь? Ли — урод, конечно, ещё тот — но разве…, - начала было Син.
— Она в опасности, Синайя. Мне сейчас некогда объяснять, но нам надо срочно её найти и вытащить из лап этого проходимца. — Сказала Гро, завязывая свой собственный ботинок. Потянувшись за вторым, она заметила какой-то предмет под кроватью — где они с Минни и оставили на ночь свою обувь. Это оказался мобильный телефон Минни. И он был включён. Гро молча показала его Син. Та, увидев это «чудо» техники, впала в лёгкий шок.
— Это…сотовый? Он «на связи»? — Запинаясь, спросила брюнетка. В её голове промелькнула мысль, и она внимательно посмотрела Грослин в глаза:
— Скажи, Гро — сотовый ведь как-то связан с твоим волнением относительно Медичи? — Осторожно спросила девушка. В её сердце мгновенно начало прорастать зерно страха — не за себя, за Минни.
Блондинка медленно кивнула. Сама она сразу же поняла, что именно включённый телефон Минни привёл сюда Ли Медичи. «Вонючий коп», — проскользнуло в мыслях Гро.
— ДжиПиЭс — навигатор, ага? — До Син в этот раз доходило медленно. — Погоди минутку, ладно? Я сейчас, — попросила темноволосая девушка и спокойно прошла в свою спальню. Мгновение спустя, она вернулась — в её руках была серая картонная папка «под кожу», а на ногах — обувь. В глазах читался некий замысел. Или план — этого никто, кроме самой Син, понять был не в силах.
— Тебе зачем документы понадобились? — удивлённо спросила Гро.
— По-моему, я припоминаю, где раньше видела этого типа, — ответила Син, собираясь открыть входную дверь. — И если это действительно тот, о ком я думаю — ты правильно делаешь, что переживаешь за судьбу нашей сестры. А ещё…, - она потрясла папкой перед лицом Грослин, — Он любит торговаться. Так что «двигаем» в «Весёлый костыль», да?
Син первая вышла из номера. Натягивая куртку, Грослин пробурчала себе под нос так, чтобы сестра её не услышала: «Знаешь, почему-то я совсем не удивлена. Вот ничуточки». И блондинка повернула в замочной скважине золотисто-жёлтый ключ.
Ли и Минни сидели за отдельным столиком в баре «Весёлый костыль» и пили дорогое терпко-сладкое вино 1972 года выпуска. Большие стеклянные бокалы игриво блестели в свете настольной декоративной лампы с бледно-рыжим абажуром, вино же словно «сияло» изнутри своей магической томной силой. Минни забыла, где она находится, и целиком и полностью наслаждалась обществом зеленоглазого красавца, сидящего напротив неё. Они болтали о всякой ерунде и со стороны казались просто идеальной парой влюблённых, которые ещё только-только начали встречаться. Ли рассказывал миловидной шатенке забавные истории из жизни своего «автобизнеса» (естественно, придуманные заранее). Минни же слушала и смеялась, вино вскружило ей голову и всё вокруг казалось простым и понятным, и сама девушка чувствововала себя удивительно легко. Лишь изредка ей было немного неловко за то, как она одета (Минни пришла на встречу в том же, в чём и приехала в город — в куртке и тёплой кофте, только джинсы надевать не стала: нижний свитер был настолько длинным, что вполне сносно справлялся с ролью короткого платья). К счастью, на ней были тёплые плотные колготы чёрного цвета — поэтому она хотя бы не мёрзла, чему была очень рада.
Сам бар «Весёлый костыль» ничем не отличался от обычных баров в провинциальных городках — такой же скромный, в коричнево-серых тонах интерьер, и такие же (слава Богу) среднестатистические бармены и официантки, как и везде. Пожалуй, это было единственное место в Дарквилле, где люди выглядели более-менее обычно — читай, современно. И, что показалось Минни особенно странным, здешние посетители одевались совсем иначе, нежели те, кого они встречали на улицах. Эти люди были одеты в обычные куртки и джинсы, в нормальные клетчатые рубашки и ботинки на толстой прорезиненной подошве. Вообще, создавалось впечатление, что в баре, в основном, сидели представители «рабочего класса», работяги — обычные мужчины и женщины, с обычными для всех людей проблемами. Но, похоже, они не особенно горели желанием показываться на улице днём — как будто в светлое время суток город «захватывала» местная аристократия, живущая по своим — специфическим законам бытия. И «вечерние» жители Дарквилля предпочитали с ней не связываться, так как считали это занятие бесполезным — во всяком случае, Минни сделала именно такой вывод, услышав краем уха беседу двух крепких здоровяков, спокойно попивавших пиво за соседним с ними столом.
Заметив, что его спутница немного подустала от светской беседы, Ли попытался вновь завладеть её вниманием, «освежив» ход разговора:
— Кортни, прости, наверное, мой вопрос покажется тебе странным или, может, даже дурацким, но — о чём ты мечтаешь? В смысле, какая твоя самая заветная мечта — безотносительно времени и пространства? — При этом Медичи скромно опустил глаза, сделав вид, что сам смутился того, что невольно соскользнуло у него «с языка».
Минни, встрепенувшись, посмотрела на Ли растерянными глазами. О чём она мечтает? На этот вопрос даже самой себе ей ответить было сложно, а уж не совсем знакомому человеку — и подавно.
— А мне обязательно отвечать? — девушка коротко расмеялась, почувствовав, как плавно начинают «натягиваться» струны её нервов. Если она соврёт — это будет выглядеть невежливо, в то время как сказать правду было равносильно тому, чтобы подписать самой себе и сёстрам смертный приговор. Смятение — вот главный враг, способный выдать её истинную личность, ведь не получив ответа на столь простой вопрос, Медичи мог начать задавать другие — наводящие на истории из её частной жизни. А это стало бы очевидной катасрофой.
Ли вновь заглянул в бездонные карие глаза Минни. Ласково улыбнувшись, он слегка прищурился и махнул рукой, как бы призывая не воспринимать эту тему так серьёзно:
— Да ладно тебе — не будь такой скучной! Что такого ты хотела бы совершить, если бы знала, что можешь всё — абсолютно всё?
Минни непонимающе улыбнулась:
— Я кажусь тебе скучной? На самом деле? — она на секунду умолкла. — А в каком смысле «если бы я могла всё»?
Ли отпил из своего бокала, и закинул в рот кусочек варёной морковки из лежащего на тарелке гарнира.
— Ну, — начал он, активно жуя корнеплод. — «Всё» — это значит «всё»: летать, иметь все богатства мира, вообще — делать всё, что тебе захочется. Типа, «загадай желание — и оно моментально исполнится», как в «Алладине».
— У Алладина было всего три желания, — попыталась уйти от темы девушка, но Ли остановил её:
— Это не важно. Ты — превосходный слушатель, внимательный собеседник. — Медичи поднял руку вверх, словно давал присягу. — Но, за всё то время, что мы здесь общаемся — я ни разу не услышал от тебя твоих собственных мыслей, не узнал тебя как человека, понимаешь? И эта закрытость подавляет меня, не знаю, может, это прозвучит грубо, но — ты словно бы пытаешься возвести между нами «стену отчуждения». А я хочу всего лишь заглянуть через неё — узнать, какая ты, настоящая Кортни?
Теперь пришла очередь Минни смутиться по-настоящему. Она отложила столовый прибор (пока они болтали, девушка не выпускала из рук вилку, будто та помогала ей удерживать нить разговора), и осторожно подбирая слова, ответила Медичи так, чтобы не обидеть его и одновременно не выдать себя: