— Отчёты? — искренне удивился Медичи. — Неужели теперь всех посетителей ещё и «отмечают» в служебной книге? Год-другой такой дисциплины, и нам будет недалеко до «Ривер-Бридж»! — пошутил он.
— Погодите-ка! — вдруг вспомнил детектив, и, обогнав девушку, преградил ей дорогу. — А где Бортенштайн — смотритель кладбища? Я так понимаю, вы — его стажёр? Или помогаете ему по части уборки?
— Мистер…? — спросила девушка, призывая того представиться.
— Медичи. Ли Медичи, — скороговоркой произнёс он. Сейчас ему было не до «эффектов» — слишком мало времени.
Незнакомка облокотилась на метлу, положив подбородок на идеально отполированное древко «чистящего агрегата». Она-то никуда особенно не торопилась.
— Мистер Медичи, вы — уроженец Дарквилля? — спросила она, внимательно наблюдая за реакцией его светло-зелёных глаз.
Полицейский почувствовал смутную тревогу. Его пальцы стали неосознанно перебирать шёлковый носовой платок в кармане брюк. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и вернуть себе былое хладнокровие.
— Не совсем. Я когда-то здесь родился — это верно, но живу я совершенно в другом городе. Сюда же приезжаю изредка — повидаться с семьёй. С братом, — поправил он сам себя.
— О, ну тогда всё ясно — вы просто не могли знать: мистер Дуглас Бортенштайн вот уже как три месяца скончался и похоронен на Южной части со всеми, соответствующими его статусу, почестями. Мне очень жаль, мистер Ли. Он был вашим другом?
Сердце детектива учащённо забилось от внезапно настигшей его догадки.
— Да. Да, Дуглас — он очень хороший друг… То есть был им. — Медичи находился в откровенной растерянности. Заметив это, девушка попыталась утешить его, насколько это было возможно:
— Не беспокойтесь, он обрёл последний приют как почётный гражданин Дарквилля — даже залп давали в его честь! — гордо сказала незнакомка. — Старейший смотритель — он ведь здесь практически со времени основания города проработал, вы знали это? — вежливо поинтересовалась она.
— Хм-м-м, да…, - неуверенно вымолвил Ли. — Что-то такое он рассказывал…как-то раз… «В пьяном угаре», — закончил он про себя фразу. Он действительно когда-то был в неплохих отношениях с Бортенштайном — частенько ставил тому бутылку и выспрашивал подробности расположения захоронений. Поэтому сейчас новость о том, что его главный информатор мёртв — вызывала у Медичи определённое сожаление, несмотря на то, что он всегда относился к старому смотрителю с хорошо скрываемым презрением.
— Ну, так…Кто же тогда занял его место? — задал, наконец, интересовавший его вопрос Ли.
— Энди МакКуин — к вашим услугам, — слегка покраснев, ответила собеседница. Девушка всегда смущалась, когда приходилось объяснять кому-то новому, что теперь она — главный смотритель «Последнего Приюта» в Дарквилле.
— Неужели? — попытался изобразить удивлённое лицо Медичи. — Но вы же…Хм, простите, но вы так молодо выглядите…, - компенсировать неуклюжий комплимент пришлось быстро: в глазах его спутницы промелькнуло что-то, отдалённо напоминающее недовольство. — Я хотел сказать — как вы всё успеваете? Присматривать за таким большим кладбищем — довольно сложновато, не правда ли?
На этот раз пришёл черёд смутиться девушке: подробностями её профессии реально интересовалось не так уж много людей.
— Временами бывает непросто, но…Знаете, это же всё приходит с опытом? Думаю, я не так уж плохо «освоилась» здесь за это короткое время, — ответила она, на секунду задумавшись в паузе между фразами.
— Думаю, у вас всё получится! — бодрым голосом сказал Ли. — Привычка — дело времени, а у вас его будет ещё полным полно…, - сообразив, что опять «ляпнул» что-то не то, Медичи молча выругал сам себя и поскорее сменил тему:
— Могу я попросить вас об одной услуге?
Девушка насторожилась и медленными шагами двинулась в обход полицейского — к своему дому. Искоса взглянув на него, девушка уточнила:
— Надеюсь, ничего, что противоречило бы «Закону о Покое»?
«Закон о Покое» был единым для всех физических лиц, пребывающих в Дарквилле — независимо от того, являлись они его коренными жителями или нет. Согласно этому закону, на кладбище не допускалось присутствие каких бы то ни было электро- или техно- устройств: никаких мобильных, планшетных компьютеров, ноутбуков или механизмов, воспроизводящих громкий звук. Исключение представлял лишь двор смотрителя, куда все вышеперечисленные устройства сдавались на момент присутствия посетителей на территории «Приюта» (так часто называли кладбище). Даже фонарь электрический — и тот был запрещён, вместо него у Энди имелась старая и жутко неудобная масляная лампа, дававшая мало света, зато много головной боли. Нарушение этого закона наказывалось очень строго…
Медичи приложил левую руку к сердцу:
— Что вы, мисс МакКуин! Закон о Покое — это святое…, он коротко перекрестился один раз. После чего добродушным голосом попросил: — Могу ли я одолжить Универсальный ключ?
— Минни, дорогая — как ты? — Грослин осторожно усадила избитую сестру на порог смотрительского дома. Ей требовалась помощь, причём прямо сейчас.
— В горле жжёт, и в голове — горячо и пусто, всё кружится…, - с трудом проговорила страдающая девушка.
— Свалить бы сейчас — пока он где-то там ходит, — высказалась уставшая от бездействия Синайя.
— Нет уж, останемся и покажем ему этот чёртов склеп. — Холодно пресекла Грослин размышления младшей сестры.
— Это была всего лишь шутка, — невинным тоном вымолвила Син. — Да мы и десяти шагов не пройдём вместе с ней, — кивнула она в сторону Минни. — Как он нас убьёт. Нет, Мин, я одного никак не пойму — зачем ты пошла к нему домой??? Чёрт с ним — со свиданием, но элементарная-то гордость у тебя есть?
Синайя удобнее пристроилась на крыльце и приготовилась к очередной ссоре с сестрой, однако средняя Кроу произнесла только одно слово: «Отвали», после чего со стоном отвернулась к старшей сестре.
Спустя пару мгновений, проведённых в тишине, девушки услышали голоса на заднем дворе:
— Нет, нет, нет — это абсолютно исключено! Поверьте, мистер Медичи, мне очень жаль — но на периметр вы сможете пройти только в моём присутствии. Это не я придумала, это — стандартные меры безопасности и мы все вынуждены их соблюдать…
Син показалось, что этот голос она уже где-то слышала. Хотя — в последнее время с ней часто случался эффект «дежавю». Жаль, что он не сработал тогда, когда это действительно было необходимо — при встрече с Ли. Девушка спрыгнула с крыльца и заглянула за угол каменного домика — как в тот же момент появилась обладательница знакомого Син голоса, а следом за ней мелкими шажками брёл возмущённый детектив Медичи. Девушка размахивала метлой и явно была чем-то недовольна. Ли чуть ли не умолял её:
— Но я же не забираю у вас его навсегда — я просто одолжу Ключ на пару часов. Вы понимаете, что бывают случаи, когда хочется пообщаться с родными, отошедшими в мир иной, в…Как бы это получше выразиться? В приватной обстановке? Неужели приятно, когда у вас «стоят над душой» — в то время как вы придаётесь светлым воспоминаниям об ушедших?
Медичи, очевидно, пустил в ход весь свой запас красноречия, и то, что они услышали сейчас — являлось последней вялой попыткой его практического умения. Девушка же была непреклонна:
— Я всё понимаю, иногда мне и самой кажется, что многие из этих правил — сплошная фикция, нужная только лишь для соблюдения «официоза», но…, - она остановилась, заметив девушек, сидящих перед входом в сторожку. — Но я не могу эти правила нарушать. — Смотрительница поправила выбившуюся из-за уха прядь светлых волос: — Обещаю, никто не будет вам мешать или «стоять над душой» — как вы только что выразились. Я провожу вас в указанный сектор, а после этого отправлюсь на «обход» — вы даже не ощутите моего присутствия… Ну так что, будем оформлять пропуск? Я правильно понимаю, что эти девушки идут с вами?
Ли топтался на месте, не зная, как поступить. Если оформить пропуска — улики будут неоспоримы в том случае, когда особенно необходима анонимность. Речь идёт об устранении сестёр Кроу после исполнения основной части плана. Пропуск же будет указывать, в первую очередь, на него — как на основного посетителя кладбища. Раскрытие же хотя бы одного члена «братства» неминуемо означает последующее разоблачение остальных, а это — недопустимо. Наконец, в голове восточного красавца с французскими корнями созрело, на его взгляд, единственно верное решение. Улыбнувшись, он тряхнул своими короткими, иссиня-чёрными волосами: