– Выяснять нечего. Все и так ясно. Он принадлежал чекистам, которые за ним следили.
– Тогда зачем?..
– Я хочу поиметь этот браунинг на некоторое время. Чтобы застрелиться из него, когда умрет матушка.
– Чудненько, – заметил на это папаша, не раздумывая ни секунды над моим ответом. – Чудненько. Хорошо, что ты не фанатеешь от Есенина. Это я к тому, что пришлось бы веревку искать, на которой он повесился, или его тоже?.. – не суть. А вот, к примеру, столь любимый мною писатель Бабель был расстрелян. Из-за женщины, кстати. Сталин приревновал жену Ежова к Бабелю и расстрелял его. Найти в таком случае то оружие, сам понимаешь…
– Расстрелял… – я решил уточнить, – из-за чужой жены?
– Ну да. Он ее хотел.
Лаконично, ничего не скажешь. Даже странно для адвоката. Мы помолчали, потом я вспомнил, что в самом начале папаша Кортика предлагал мне сделку.
– Да, конечно. Сделка…
Он задумался, потом вдруг спросил, знаю ли я, как зовут бабушку Икара Кортнева. Так и назвал своего сына – по имени и фамилии.
– Кортик называет ее Соль, – осторожно заметил я.
– Вроде того, – вздохнув, кивнул адвокат. Огляделся и широким жестом руки предложил мне тоже поучаствовать в осмотре. – Она мне теща. Это все принадлежит ей. Это ее дом.
Я пожал плечами. Мне нравился Надом, но обсуждать наследственные дела я не собирался – хватит с меня страданий дядюшки Мони. В тот год он трижды отвозил нас с матушкой к нотариусу, опять изменяя свое завещание. Дядя Моня предпочитал, чтобы при его подписании присутствовали все, кто имеет хоть какие-то надежды на его имущество после смерти.
– О чем ты думаешь? – спросил папаша Кортика.
– О дядюшке Моне. Я вдруг подумал, что никакой он мне не дядюшка. Он дядя моей матери. Дядя моей матери мне кто?
– Не отвлекайся, – строго потребовал адвокат. – Ты знаешь, что в этом доме был потайной сейф?
Я встрепенулся:
– Был?..
– Если ты заметил, я проводил небольшой ремонт в подвале – устанавливал лифт – и ликвидировал сейф, – поспешил удовлетворить мое любопытство адвокат.
– А бабушка Соль? – удивился я.
– Ничего не знает. Теперь в бильярдной есть в стене ниша с подсветкой и декоративной композицией в японском стиле.
– А если она приедет сюда и не найдет сейф?
– Пока Икар здесь живет, бабушка под нотой номер пять не сунется в этот дом. Очень уж беспокоится о своем здоровье. Представь, ее мать умерла от астмы. – Он многозначительно посмотрел на меня, для чего даже подался вперед в кресле, потом откинулся на спинку и великодушно предложил: – Анализируй!
Мой мозг начал лихорадочно искать решение предложенной задачи. В такие напряженные моменты под моими полуопущенными веками глазные яблоки вращаются в разные стороны – Кортик как-то раз снял это на камеру и потом показал мои особенности мыслительного процесса. Зрелище ужасающее, поэтому, когда я широко открыл глаза и сфокусировал зрачки, адвокат с облегчением вздохнул.
– У Кортика наследственная болезнь? – предложил я свою версию решения загадки. – Его прабабка по материнской линии задыхалась в присутствии своей собственной дочери Соль?
– Браво, – скупо, но уважительно бросил адвокат. – Ее потом воспитывала тетка. Не родная, а жена умершего брата матери. Она от племянницы не чихала.
– А в сейфе бабушка Соль хранила секретный рецепт от аллергии?
– Нет. Она хранила там вот это. – Адвокат привстал и протянул мне конверт.
В запале решения загадки я не заметил, откуда он его достал.
Конверт надорван, достаю бумаженцию не первой свежести, и что я там вижу?
«На ваш запрос от… сообщаем, что такого-то числа 1997 года проходящая по уголовному делу № 9645, заведенного такого-то числа 1945 года первым отделом Симферопольского НКВД, гражданка Нина Гринович полностью реабилитирована в связи с отсутствием состава преступления».
Я три раза прочел, но не врубился.
– И что? – спрашиваю уже в лоб, затаившегося адвоката.
– Насчет сделки. Я расспрошу по своим каналам о браунинге, а ты попробуй выяснить, кто такая эта самая Нина Гринович и почему справку о ее реабилитации бабушка Соль хранила в потайном сейфе.
Уделал, что называется, «по полной». Я в долгу не остался. Спрашиваю заискивающе:
– Вы обиделись за то, что я не вышиваю крестиком и не выпиливаю лобзиком? Решили занять скучающего инвалида важным делом, да?
– Нисколько не обиделся, – отвечает адвокат, а сам встает и вроде собирается уходить.
Это я определил по тому, как яростно он стал стаскивать резиновые перчатки.
– Тогда почему – я? Потому что инвалид?
– Потому что ты снабжен отличной компьютерной техникой, потому что тебе всего десять лет, а мозгами ты стоишь двух моих секретарш.
– А при чем здесь возраст? – спросил я немного сурово, потому что старался скрыть очередную подкравшуюся скверну – распиравшую меня гордость.
– А при том, что ты неподсуден. Надеюсь, до четырнадцати лет ты успеешь это выяснить?
Сознаюсь, от такого объяснения мне стало не по себе.
– А что со мной будет после четырнадцати?
– После четырнадцати я возьму тебя на работу в свою контору, и уже нельзя будет заниматься сомнительными операциями моей тещи – наверняка там столько наворочено, что уголовной ответственности не миновать. Ты должен стать адвокатом с незапятнанной репутацией. Вот тебе дискета… – Он опять с ловкостью фокусника продемонстрировал коробочку в своей руке и протянул мне. – Здесь все, что мне удалось обнаружить в архивах сорок пятого по Крыму.
– Можно спросить, – решился я, взявшись за уголок коробочки с дискетой. – Что еще было в сейфе?
Адвокат, не отпуская коробку из пальцев, склонился ко мне и прошептал:
– Ни-че-го. Вот что странно.
Если честно, не очень-то я ему поверил.
– А… если бабушка Кортика все-таки здесь появится?
Он уже нетерпеливо перебил меня:
– Отдашь ей конверт с письмом, делов-то! Скажешь, что я раскурочил сейф, а его содержимое отдал тебе на хранение. В конце концов, это же наша бабушка Ассоль нашла для единственного внука Икара тебя с матерью.
Это была странная новость, я быстренько отложил ее на потом и спросил уже уверенней:
– Зачем вы взломали сейф?
И дернул на себя коробочку. Папаша Кортика выпрямился, потер лоб освободившимися пальцами и задумчиво заметил:
– На то были веские причины.
И ушел.
Тем же вечером я, не обращая внимания на присутствующего рядом Кортика, позвонил его папаше и спросил:
– Что делала бабушка Соль в Африке?
После довольно долгого молчания адвокат уверенно ответил:
– Это к нашему делу не относится.
Я, понятное дело, скопировал его интонацию и, добавив к уверенности в голосе немного наглости, заявил:
– Это мне решать.
– Ладно, – сдался адвокат. – Она искала там очередной клад. Моя теща помешана на кладах.
В этом месте совершенно неожиданно в разговор вмешался Кортик.
– Какая Африка? Вранье!
Адвокат, услыхав голос сына, тут же среагировал:
– Икара это не должно касаться ни в малейшей степени!
– Спроси, – не унимался Кортик, – разве Египет – это Африка? Мне все заливают про Африку, а бабушка открытки с пирамидами шлет!
– Бабушка Соль была в Египте, так ведь? – спросил я в трубку.
Адвокат молчал.
– Если мы с вами не будем взаимно откровенны друг с другом, боюсь, мне придется к четырнадцати годам искать другую работу, – перешел я к угрозам.
– Ладно, – сдался папаша Кортика, – она искала сокровища Третьего рейха. Вроде чаши Грааля. Индиану Джонса смотрел?
– Кто такой Рейх? – спросил шепотом Кортик, теперь подслушивающий прижатым к трубке ухом.
Я растопыренной пятерней отодвинул его лицо подальше и спросил:
– Нашла?
– На этот вопрос, – вздохнул адвокат на том конце провода, – тебе могут ответить только наши доблестные спецслужбы.
Не попрощавшись, он положил трубку.
– Ты собираешься работать на моего отца? – ужаснулся Кортик. – Ты – псих.