― Джейк занял его место. Он любил моего брата больше, чем просто друга, но всегда слишком беспокоился, что город скажет или сделает, если они раскроют свои отношения. Это его самое глубокое сожаление.
Она вытирает слезы и проводит рукой по волосам.
― Я не скажу команде, ― наконец говорит она. ― Пока кто-то невиновный не попадет под перекрестный огонь, я обязана тебе своим молчанием. Ты спасла жизни бесчисленных детей, прикончив монстра, которого я выпустила на свободу. Спасла всех женщин, возможно, даже Логана, и меня от Племмонса. Пока у тебя не случится психотический срыв, я буду молчать.
Это больше, чем я ожидала. Мне кажется, что вся моя грудь поднимается с эшафот.
― Я прохожу профилактику против психического расстройства. Они превратили меня в оболочку человека. Теперь я использую это против них. Но мой разум? Мой разум цел, даже если душа ― нет.
― Как? ― спрашивает она, сбитая с толку. ― Как ты борешься со срывом?
― Любая форма боевых искусств, которые только существуют. От бразильского джиу-джитсу до американского каратэ, колумбийского грима, тхэквондо, бокатора и крав маги... ты уловила суть. У меня есть различные черные пояса по целому ряду боевых искусств. Не говоря уже об обучении владению оружием, которое я освоила ― метание ножа. Ты учишься дисциплине над своим разумом с каждой новой формой боя или тренировок. Учишься контролю. Это сделало меня сильнее морально, физически и эмоционально.
Она вытирает еще одну слезу, затем резко втягивает воздух.
― Тогда будем надеяться, что благодаря этому ты будешь достаточно разумной, чтобы закончить, не причинив вреда никому, кто не заслуживает боли. Я не знаю, смогу ли справиться с еще большим чувством вины.
Я начинаю уходить, затем поворачиваюсь к ней лицом.
― Ты пыталась рассказать людям, когда была ребенком. Эти люди подвели тебя. Подвели всех этих детей и заставили твой молодой впечатлительный ум поверить в то, что ты все это выдумала. Во всем, что произошло с тех пор, нет твоей вины. Она вся на них. Возможно, они не заслуживают смерти за свои неудачи так, как он заслуживал худшего, чем смерть, но они действительно заслуживают нести эту вину. Позвони матери. Возложи на нее это бремя. Позвони терапевту, расскажи ей все неприятные подробности его грехов. В полицейский участок, который проигнорировал крики ребенка о боли. Только они заслужили вес этой вины. Не ты.
Она втягивает воздух, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.
― Как тебе удалось втащить огромного ублюдка из подвала на тот здоровенный холм?
Вопрос, который вызывает у меня улыбку.
― Я сильнее, чем кажусь, ― говорю я, смотря на нее через плечо. ― Но это было, бл*ть, нелегко.
Ее хрупкая улыбка в сторону болезненного юмора почти как мирный договор. Мы не собираемся быть лучшими подругами или что-то в этом роде, но у нас есть понимание.
― Скажи Логану, что я буду готова через пять минут, ― произносит она, прежде чем я выхожу.
Как только я оказываюсь за дверью, пишу Джейку.
Я: Позвони через двадцать минут. Нам нужно скорректировать наши временные рамки. Мне нужно наверстать упущенное.
Глава 6
Чтобы сделать что-то хорошее, нужно немного ошибиться.
Уильям Шекспир
Логан
Мы едва можем находится в подвале из-за воздуха, который благоухает запахом двух гниющих трупов.
― Он становится смелее, убив за раз этих двоих, ― говорит Элис, подавляя рвотный позыв, даже вдыхая при этом свежий воздух.
― Ужесточил пытки, заставил их смотреть друг на друга.
Трупов уже нет, поскольку их освободили от цепей, как только мы прибыли и осмотрели место преступления. Но там все еще зловонно. Хэдли с коронером, возможно, где-то недалеко от мусорного бака, чтобы облевать его.
Ошеломляющий запах.
― Всех остальных он оставлял в домах, чтобы их быстро обнаружили. Почему произошли изменения? Ведь это рискованно: одного похитить и перевезти обоих из Нью-Йорка в Западную Вирджинию, ― борясь с тошнотой, говорит Леонард.
Сложно оценить место преступления там внизу, учитывая, что помещение необходимо проветрить в течение нескольких дней, прежде чем аромат станет терпимым.
― Он близок к своей развязке, но совершенно очевидно, что эти двое действительно его разозлили. Однако признаков гнева по-прежнему нет, ― рассеянно говорю я.
Имя Хэдли вспыхивает на экране телефона, и я отвечаю на звонок, включая громкую связь.
― Что ты нашла? ― спрашиваю.
― Ну, как вам известно, их рты были зашиты, и когда мы их вскрыли, то обнаружили про-павшие пенисы.
Леонард давится приступами тошноты и отворачивается, и у меня также бурлит в желудке.
― Это… определенно эскалация, ― говорит Элис.
На ноге у нее шина, а рука в повязке, и она стоит на костылях, все еще отказываясь от инвалидной коляски.
― Но и это еще не самая худшая часть, ― продолжает Хэдли.
― Мы сделали анализ крови, собранной из их ртов, и... у Тайлера первая положительная. У Лоуренса четвертая положительная. Я обнаружила первую во рту у Лоуренса, а четвертую ― у Тайлера.
― Стой, погоди, хочешь сказать, что он вшил член Тайлера в рот Лоуренсу и наоборот? ― спрашивает Донни, становясь тревожно бледного цвета.
― Да. Это именно то, что я и хочу сказать.
― Не могу понять, развитие это или деградация, ― стонет Элис.
― У него определенно случится психотический срыв или он еще больше увяз в пытках, ― говорит Леонард, поморщившись.
― Нет, ― говорю я задумчиво. ― Эти двое вместе сделали что-то такое, что разозлило субъекта. Нам не удалось найти никаких следов данного субъекта на видеозаписях, но, проверив кредитную карту Тайлера, обнаружили оплаченную поездку в Нью-Йорк. Возможно, там они встретились, чтобы обсудить смерть других, хотя об этом не было в новостях. Если бы субъект последовал за ни-ми, возможно, услышал бы их разговор, и это могло бы привести к этому двойному убийству и дополнительным пыткам.
― Это все еще срыв, ― возражает Донни.
― Нет, это не так. До сегодняшнего дня не было жестоких нападений на случайных жертв. Пытка ― это наказание. Чтобы оттянуть момент смерти. Этот субъект преследует только тех, кто обидел его, и наказывает соответствующим образом, и все же, он в своем уме. Если они пересекли черту, он наказывает их строже, чем остальных.
Я делаю паузу, позволяя им впитать мои слова, пока теряюсь в собственных мыслях.
― Нам нужно больше информации об этом серийном убийце Роберте Эвансе, ― говорю я Донни.
Хэдли издает сдавленный звук, напоминая мне, что она все еще разговаривает по телефону.
― Ты в порядке, Хэд?
― Ага. Да, в норме, ― быстро отвечает она.
― Посмотри, что еще сможешь нарыть. Отправь на почту финальный отчет, но незамедлительно набери мне, если найдешь что-то стоящее.
― Позвоню.
Она вешает трубку, и Донни хмурится.
― Она ведет себя странно.
― Ее отчим насиловал ее, когда она была ребенком. Ее убедили, что все это происходило в ее голове, и другие дети погибли после того, как она сбежала. Прибавь к этому тот факт, что она чуть не стала жертвой Племмонса. Она имеет все права быть странной, ― напоминаю ему я.
― Как справляется Лана? ― спрашивает Крейг, когда я начинаю набирать сообщение.
― Намного лучше, чем я ожидал. Она чертовски круче, чем я думал.
― Это хорошо. Я на самом деле переживал. Помню, когда в первый раз застрелил кого-то. Это стало причиной, почему я передислоцировался сюда ― тут меньше насилия.