Горечь в его тоне настоящая, и он определенно не скрывает своего гнева по этому поводу. Что делает его менее подозрительным. Тем не менее ... мое чутье подсказывает, что он каким-то образом замешан.
— Как его звали? — спрашивает Донни.
— Имя Муда, а фамилия Звон. Иногда его зовут спецагент Джонсон.
Донни сдерживает смех, но мне не смешно. Джонсон был ужасным профайлером, так сильно подпортил репутацию подразделения, но при этом получил повышение. Он любил долбаную политику. Каким бы дерьмовым профайлером он ни был, он был бесценен из-за своих знаний, поэтому они «продвинули» его до дерьмового положения и давали дерьмовые задания, чтобы держать под контролем.
Он также является крестным отцом отдела, потому что в значительной степени развил профилирование в том направлении, до которого оно выросло сегодня, сделав его применяемым способом с реальными результатами, какими бы неточными ни были эти предварительные результаты.
— Хотите сказать, что он проигнорировал двух мертвых детей? — спрашивает Донни, перестав смеяться.
— Я говорю, что ему не было дела. А теперь я еле переставляю ногами — метафорически, конечно же, — дабы держаться подальше от прошлого. И если вам не о чем больше со мной поговорить, пожалуйста, уходите. У меня есть дела.
Мой телефон звонит, когда Донни пытается выудить из него больше, просто чтобы выяснить, что же произошло на самом деле.
Вижу, что звонит Алан, и ухожу вниз по коридору, чтобы ответить.
— Что за херня? — шиплю я.
— Прости. Я очень сожалею. Пожалуйста, прости. Я не знал, как облажался, пока Донни не прислал сообщение, но да, Джейкоб Денвер определенно парализован от талии и ниже. Четыре года как, если быть точным. В него врезался пьяный водитель. Врезался и протащил. Он был на мотоцикле. С тех пор он в инвалидном кресле.
Почему мне все еще это не нравится?
— Спасибо. Больше не упускай из виду такие важные детали. Мы думали, что нашли нашего субъекта.
— Знаю. Мне очень жаль. Это всего лишь небольшое упоминание в его записях. Я не могу открыть больничные файлы, и вообще не увидел бы их, если бы не пошел искать целенаправленно.
— Точно. Ладно. Посмотри, сможешь ли ты найти других друзей из прошлого, которые были знакомы с семьей Эванс. Что-то с ним определенно не так. Он ни разу не спросил, кто был убит.
Что-то падает на полв комнате, перед которой я стою, и я пытаюсь открыть запертую дверь, любопытствуя, почему она заперта.
— Могу я вам помочь? — спрашивает Джейкоб, подъезжая к тому месту, где я дергаю за дверную ручку.
— Почему она заперта? — спрашиваю я, убирая телефон.
— Эм... потому что это мой дом, а я не люблю, когда посторонние ходят по моему офису. Какое вам дело?
Он кажется искренним затворником, но зачем запирать дверь, когда живешь один, если только ты что-то не скрываешь?
— Не против, если мы осмотримся? — спрашивает Донни, стараясь казаться не очень подозрительным.
Он критически изучает нас, прежде чем, наконец, выдохнуть и закатить глаза.
— Ладно. Смотрите. Но потом вы уйдете и оставите меня в покое. Мне не нужно, чтобы вы вторгались в мою жизнь и выкапывали воспоминания, о которых лучше не вспоминать.
Он катится обратно в гостиную, не торопясь берет связку ключей, и возвращается, чтобы открыть дверь. Отъезжает назад, и я открываю дверь, оглядываясь. Я вижу, что экран компьютера выключен, затем мой взгляд останавливается на треснувшем окне, подкоторым на полу разбросаны канцелярские кнопки.
— Твою мать. Только не снова, — стонет Джейкоб, проезжая мимо меня к беспорядку. — Теперь вы можете уйти? Мне необходимо прибраться.
Я киваю Донни, и мы уходим, оставляя его заниматься своим делом. Как только мы выходим на улицу и дверь за нами закрывается, я оглядываюсь и смотрю на треснувшее окно.
— В доме ещекто-то есть, — тихо говорю я, когда мы двигаемся по улице.
— Похоже, ветер подхватил занавеску, а она в свою очередь опрокинула кнопки.
— Когда мы подошли, это окно было также закрыто жалюзи. Там есть шкаф. Кто-то был внутри.
— Почему ты не открыл шкаф?
— Потому что там мог сидеть наш субъект.
Я делаю вид, будто мы не торопимся сесть в машину, пока Джейкоб закрывает окно и снова опускает жалюзи. Мы слоняемся по улице, пока я звоню Лизе.
— Как близко вы к дому Джейкоба Денвера?
— Мы с Элис где-то в пяти минутах. А что?
— Проедите мимо и устройте слежку за домом. Как только мы увидим вас на позиции, то уедем. Если он уйдет, я хочу, чтобы ты позвонила мне. Если он останется, я хочу, чтобы вы понаблюдали за ним. Кто-то есть внутри, и это может быть наш субъект. Будьте предельно осторожны.
— Черт. Поняла. Вы тоже будьте осторожны.
Я начинаю вешать трубку, когда она добавляет:
— И, кстати, спасибо за розы. Они очень красивые.
Я приподнимаю брови в удивлении.
— Я не посылал тебе роз.
— Я имею в виду в больнице. Я получила их и поняла, что не поблагодарила тебя за них.
— Лиза, я не посылал тебе роз. Совсем.
Повисает мертвая тишина.
— Тогда кто? Племмонс?
У меня нет времени интересоваться мотивами покойника.
— Может быть. Позвони в цветочный и узнай.
— Ага. Хорошо. Попрошу Хэдли заняться этим, — говорит она, отключаясь.
Как только я убираю телефон, Донни фыркает.
— Что?
— Ничего, — лжет он, ухмыляясь.
Я пялюсь на него.
— Просто интересно, что Лиза сделает с Ланой, если они останутся наедине. Она типичная отвергнутая бывшая:все в порядке с разрывом, пока ты, наконец, не обзаведешься новой девушкой, к которой, кажется, очень не безразличен. Лиза — сука. Держи ее подальше от своей новой девушки, иначе она может выцарапать Лане глаза.
— Они уже встречались, если ты забыл. Лиза ее не донимала.
Я говорю пренебрежительно, но скрываю, насколько неприятен мне этот разговор.
— Все мы знаем, какой стервой может быть Лиза, и прямо сейчас она ревнует, что испытывает большинство девушек, когда их бывший, наконец, уходит и проявляет признаки истинного счастья. У нее скверный рот, и она может в конце концов разыскать Лану, чтобы испортить отношения между вами двумя. Простое профилирование. Это то, чем я занимаюсь.
Бл*ть.
— Буду держать их на расстоянии. Когда-нибудь Лиза остынет.
— Когда найдет кого-то, кто сделает ее счастливой, — соглашается он с насмешливой усмешкой. — Что может занять всего-то несколько жизней.
Я пихаю его, пока он хихикает, и снова оглядываюсь в сторону закрытого окна. Лиза и Элис появляются чуть дальше по улице, припарковавшись у тротуара.
Мы с Донни забираемся во внедорожник и уезжаем. Не проходит и секунды, когда Элис пишет нам, что Джейкоб движется в нашем направлении в белом фургоне. Она также шлет номер, чтобы мы знали, что ищем.
Как только белый фургон проезжает мимо, я приподнимаю бровь. Похоже на фургон хорошего такого похитителя.
Со стороны водителя и пассажира есть окна, но остальная часть фургона закрыта, подобно рабочему. Согласно его досье, он действительно выполняет некоторые технические работы, так что, возможно, это его рабочий фургон.
Мы с Донни едем следом на расстоянии, пока Элис с Лизой наблюдают за домом.
— Попробуйте заглянуть внутрь, — говорю я, пока Донни ставит Лизу на громкую.
— Пытаемся получить ордер, чтобы войти внутрь, но судья говорит, что оснований недостаточно.