Скинув с сестры одеяло, я потрогал холодные кисти её рук, приложил ладонь к щиколоткам. А Катя машинально потянула одеяло обратно на себя. От озноба не помогала даже её любимая меховая пижама.
— Мне холодно. Зачем ты это делаешь? — недовольно пробурчала она.
— У тебя жар! Больше пей, — начал давать инструкции я. — И скажи Сашке, пусть мерит каждый час. Или сама мерь. Но лучше скажи. И мне писа́ть не забывайте, ладно?
Затем сходил на кухню, вернувшись оттуда со стаканом свежей воды и таблеткой. Присел на край кровати, ожидая, когда градусник закончит свою работу. А сам стал разглядывать лицо и волосы Кати, небрежно разметавшиеся по подушке.
В отличие от длинных волос сестры, Катины гораздо короче и едва касаются ключиц. Края лба закрывает игривая чёлка, отдельными прядками свисая по обе стороны лица. Как и у Сашки, цвет волос каштановый, но сильно темнее, особенно на концах. В коротких мочках прижатых к голове ушей торчат золотистые гвоздики с небольшим камнем изумрудного цвета.
Пройдясь по плавным дугам чёрных бровей, заостряющихся на внешних концах, мой взор упал на длинные густые ресницы, за которыми прятались тёмно-зелёные глаза с едва уловимой хитринкой. Хотя, вообще-то, зелёные они только в самом центре, а по краям радужки, скорее, карие с вкраплениями светлых полосок и очень чётким контуром, отчего взгляд Кати обычно и кажется таким пронзительным.
Завершал образ прямой тонкий нос и аппетитные губы со слегка вздёрнутыми вверх уголками. Не тонкие и не толстые, обычные, но особенно красивые, когда Катя улыбается.
Наконец, градусник тревожно пропищал, сообщая о том, что закончил измерение. И на табло высветилось «тридцать восемь и девять».
— Сколько там? — тихо поинтересовалась Катя своей температурой.
— Много! Почти тридцать девять. В аптечке есть жаропонижающее. Не забудь выпить, если снова поднимется. — Я помог Кате принять полусидящее положение и протянул ей таблетку, а следом стакан с водой. — Давай, выпей. И потом обязательно поешь! Завтрак я приготовил.
— Ты сегодня такой заботливый… — громко проглотив таблетку, прошептала сестра.
Вообще, я ожидал, как обычно, услышать что-нибудь вроде «Я бы сама приготовила». Но, видимо, болезнь и вправду скосила Катюху, раз она начала проявлять такую сентиментальность.
— Ты меня вообще слушала? Рот открой. Скажи а-а-а, — никак не отреагировав на сказанные сестрой слова, попросил я с намерением выяснить причину её хвори.
— Больше пить, мерить, докладывать. Поесть. А-а, — повторила инструкции Катерина и открыла рот, стараясь спрятать язык, чтобы он не мешал мне осмотреть миндалины. — Я ничего не забыла?
Ангина! И где она только умудрилась её подхватить⁈ Я быстро прикинул план лечения, понимая, что нужных лекарств дома нет. Значит, зайду сегодня в аптеку и сам возьму всё, что надо.
— Не ёрничай! И выздоравливай! А то я с вами с ума сойду! Всё, мне нужно бежать, я опаздываю, — бросил я напоследок и вышел из комнаты.
Обулся. Накинул на плечо рюкзак. Взял в руки ключи. Повернул ручку и толкнул массивное полотно двери, намереваясь, наконец, уже отправиться на работу. Но внезапно меня остановил голос первой сестры.
— Тём⁈ — послышался вопросительный окрик из ванной. — Тёма! Если ты ещё не ушёл, принеси мне, пожалуйста, моё полотенце! — громко попросила она и, как бы извиняясь, добавила: — Я забыла.
— Да чтоб тебя, Сашка! — выругался я.
Закрыл дверь, разулся. Снова вошёл в комнату девчонок и выдернул с полки шкафа свежее полотенце.
Вернувшись к ванной, на ходу распахнул дверь и чуть не сбил Сашку с ног. Я совсем не ожидал, что она будет стоять у самого входа. Тем более в таком виде! Мокрая, со стекающими по обнажённому телу каплями воды.
Глава 2
Выздоравливай скорее, Катя!
Едва не толкнув девушку корпусом, я на автомате завёл свою руку за Сашкину спину и, коснувшись полотенцем её поясницы, машинально прижал к себе. Пальцы руки ощутили холодок мокрых волос. В нос ударил освежающий запах шампуня. А за мгновение до этого взгляд успел выхватить налитую грудь, аккуратный пупок на подтянутом животе и узкую тёмную полоску под ним. Интимная стрижка?
— Вот… держи! — произнёс я, сделал шаг назад и споро сунул сестре сложенное полотенце.
— Благодарю, — ответила она, вовсе не спеша прикрывать им от меня свою наготу.
Не то чтобы мы не стеснялись друг друга, но так-то ни одна из сестёр раньше не щеголяла передо мной голышом. Не малые же дети! Дверь в ванную комнату никак не запиралась. Но одним из правил было не входить без стука и разрешения. И вот здесь я допустил промах.