— Я знаю, что вы человек положительный, — продолжил между тем незнакомец, — но сегодня вы совершили один весьма неблаговидный поступок. Присвоили предмет, вам не принадлежащий. Мне бы очень хотелось поговорить с вами на эту тему.
Мигуэль был изумлен. Он ждал чего угодно, только не подобных слов.
«Откуда он знает? Видел, как я нашел кольцо? Странно, но вокруг явно никого не было в радиусе нескольких километров. Меня и самого туда совершенно случайно занесло…» Вслух же он, откашлявшись, в замешательстве произнес:
— Я, собственно, э… Не совсем понимаю…
— Все вы отлично понимаете, сеньор… Речь идет вот об этом кольце с рубином, который вы, кстати, предусмотрительно повернули вниз, чтобы его величина и необычный цвет никому здесь не бросались в глаза…
— Но как вы…
— Вы хотите спросить, как я узнал о нем?
— Да… да!
Юношу поразили глаза пожилого кабальеро. Они были абсолютно бесцветные, почти прозрачные, и только иногда в них вспыхивали оранжевые зловещие огоньки.
— Все очень просто, Мигуэль! Позвольте мне, старику, величать вас по имени. Разница в возрасте и в положении… Не обижайтесь. Я знаю обо всем, что входит в сферу моих интересов. А этот рубин как раз входит…
— Н-но… — едва выдавил из себя молодой человек.
— Полноте, юноша, не напрягайтесь. В наш век компьютеров, Интернета, спутниковых телефонов… Разве это трудно?
— Вы… вы… за мной следили?
— Скажем, наблюдал, так будет точнее… Я, знаете ли, люблю наблюдать за людьми, ставить эксперименты, так сказать… Исследовать…
— И вы знали, что кольцо там… на склоне…
— Ну разумеется, знал.
Мигуэль почувствовал, как в душном баре ему вдруг стало ужасно, непереносимо холодно. Его охватил озноб, он весь съежился и, стуча зубами, проговорил:
— Вы хотите, чтобы я вернул кольцо вам?
— Мне? Полноте! Зачем оно мне? У меня подобного добра хватает… Я им вовсе не интересуюсь!
— Но тогда… тогда что же я должен с ним сделать?
— Передать.
— Но кому?
— А вот своей девушке и передайте. Кажется, ее Милагрос зовут?
— Милагрос.
— Именно ей и передайте. Собственно говоря, об этом я хотел просить вас. А теперь позвольте откланяться. И не думайте ни о чем… э… сверхъестественном! В наш век наука все объясняет.
Пожилой джентльмен поднялся из-за стола, галантно поклонился, улыбнулся белозубой, но какой-то фальшивой улыбкой и быстро выскользнул из бара. Словно в воздухе растаял. Секунду назад был, и вот его не стало!
Мигуэль несколько мгновений просидел в оцепенении, потом вскочил и бросился за элегантным стариком. Он выбежал на улицу, но пожилого сеньора нигде не было видно. Он словно растворился в знойном послеобеденном мареве…
Мигуэль вернулся в бар, стянул кольцо с пальца и спрятал в карман. Он осушил еще три двойных бурбона. Ему было холодно, отчаянно холодно, будто он оказался где-нибудь в Сибири. Он еще никогда в жизни так отчаянно не мерз. А ведь на улице не меньше тридцати пяти градусов тепла…
На встречу с Милагрос он явился сильно пьяным. Он смутно помнил, как они танцевали, потом пили еще что-то, кажется ром с колой, затем нюхали белый порошок, его было вдоволь, они закладывали его в ноздри целыми щепотками, потом Мигуэль, кажется, блевал почему-то в женском туалете…
Он проснулся у себя в постели… Голова разламывалась… О вчерашнем вечере остались какие-то смутные воспоминания… Но ему казалось, что он пришел домой вместе с девушкой…
Мигуэль обнаружил ее в ванной. Она застыла в странной позе. Милагрос стояла на коленях в луже багряной крови, привалившись левым боком к краю ванны. Левая рука плетью свисала вниз. С той же стороны под крупной грудью с набухшим рыжеватым соском торчал стилет. На указательном пальце он сразу заметил кольцо с огромным багрово-красным камнем… Мигуэль уставился на свои руки, покрытые глубокими царапинами и сгустками запекшейся крови.
Спустя год Мигуэля приговорили к пожизненному заключению за предумышленное убийство, а еще через полгода он вскрыл себе вены в тюремной камере. Ему очень хотелось побыстрее встретиться с тем стариком.
Глава семнадцатая
Петр пришел в себя в кресле в гостиной. Затылок дико саднило. Сознание медленно возвращалось к нему. Он услышал чью-то ругань.
— Ты же его на тот свет мог отправить, кретин!
— Чуть перестарался, извините…
— Извините, — в бас говорящего вкрались истерические нотки, — тебе самому надо бы так по башке звездануть!
Петр пошевелился.