— Скажи что-нибудь! — рычит он.
Я вздрагиваю. Боль в моем сердце - это не метафора. Она реальна, осязаема и всепоглощающа.
— Ничто из того, что я могу сказать, не вернет твоих родителей. Ничто из того, что я могу сказать, не сделает случившееся нормальным. Ничто из того, что я могу сказать, не изменит фактов.
— Факты? ФАКТЫ?!
Я глотаю, преодолевая страх, что трудно, когда он приближается ко мне, руки сжаты, тело вибрирует от гнева.
— Пожалуйста, просвети меня.
Я не уверена, что он действительно это имеет в виду. Но раз уж он это сказал, я собираюсь сделать то, что у меня получается лучше всего: разрушать миры.
— У твоей мамы и Гарольда был роман.
Его голова откидывается назад, глаза сужаются.
— Нет. — Он качает головой.
Теперь он видит все те недописанные слова, которые я увидела в дневнике?
— Нелли узнала. Она поехала к тебе домой с намерением убить Гарольда.
— Стоп. — Он продолжает качать головой.
— Она застала их вместе и нацелила пистолет на Гарольда...
— Стоп! — Тео зажимает руками свои уши.
— Твоя мама прыгнула перед Гарольдом в тот самый момент, когда раздался выстрел.
— СТОП! — Он сгибается в талии и коленях, зарывшись лицом в ладони.
— Тео... — Я наклоняюсь вперед, тянусь к нему, но он, спотыкаясь, отступает назад, падая на диван.
Отводя свои красные, остекленевшие глаза, он тянется к карману.
— Что ты делаешь?
— Звоню в полицию.
— Пожалуйста, не надо.
Он замирает, затем медленно поднимает на меня глаза.
— Что ты сказала?
— Это был несчастный случай.
— Моя мать умерла, — говорит он сквозь стиснутые зубы.
— Оскар любит ее. — Тео не может понять, что это значит в масштабах моей жизни и моих отношений с Оскаром. И в этот самый момент, когда его палец уже готов нажать кнопку «вызов», я не могу передать ему это достаточно быстро, чтобы он понял.
— Моя. Мама. Умерла. УМЕРЛА! Мой. Отец. УМЕР!
Я смахиваю слезы и киваю.
— Мне жаль.
Пустой взгляд в его глазах говорит все, что осталось сказать.
Больше не надо умолять.
Больше никаких уговоров.
Никакой лжи.
Он нажимает кнопку «вызов». Я слышу его голос, но слова не воспринимаются из-за горя, вызванного потерей родителей, будущего Оскара, Нолана, Нелли, но особенно... Тео.
Через несколько минут он завершает разговор. Держа мобильный в руках, он смотрит на него - голова склонена, плечи ссутулены. Как скоро полиция доберется до дома Муров? Как скоро Оскар появится у моей двери?
Я поддерживаю свой гипс одной рукой, пока опускаю подножку кресла.
— Не надо, — шепчет он, когда я достаю свои костыли.
Мысль о том, что Тео никогда больше не посмотрит на меня, никогда больше не прикоснется ко мне, настолько непостижима, что кажется особым видом боли, приберегаемым для худших представителей человечества. Я кусаю свои дрожащие губы и киваю, слезы затуманивают все вокруг. Без сомнения, я далека от совершенства. Я брала то, что не должна была брать. Я причиняла боль одному человеку, чтобы спасти другого. Я делала невозможный выбор, и я жила с последствиями - как и сейчас. Но я должна верить, что я не неискупима. Я должна поверить, что во мне есть что-то, достойное любви.
Тео медленно встает. Я хнычу и сглатываю такую боль, что едва не задыхаюсь. Я жду его, молюсь о нем.
Ничего.
Ни одного взгляда.
Он поворачивается и открывает дверь.
— Почему ты смотрел на мой телефон? — это не мольба. Я знаю, что у меня больше нет ничего. Мне нужно понять, что только что произошло. Как это произошло. Мне нужна развязка.
Тео стоит спиной ко мне, но останавливается на полпути к выходу.
— Я собирался попросить благословения твоего отца, прежде чем сделать тебе предложение.
Дверь закрывается.
Я обнимаю свой живот и падаю обратно в кресло, когда рыдания сотрясают все мое тело.
Глава 42
Меня зовут Скарлет Стоун, и я жива.
Верный своему слову, Оскар не винит меня. Четыре месяца назад Нелли признала себя виновной в непредумышленном убийстве. Гарольд был арестован и обвинен в пособничестве в осуждении Брэкстона Эймса, а также в покушении на убийство. После того, как Нолан дал показания, он продал особняк и все свое имущество и переехал на Западное побережье.
Оскар гуляет по Саванне от рассвета до заката, останавливаясь у книжных магазинов и кофеен. Он говорит очень мало, но всегда тепло улыбается и целует меня в щеку, как будто я все еще свет его жизни. Я не уверена, избегает ли он меня или просто ищет новое направление.
Я и сама чувствую себя потерянной. Тео исчез. Я не искала его. Что я могу сказать или сделать, чтобы изменить то, что произошло? У него есть правда. Я не препятствовала тому, чтобы он сдал Нелли, и я не буду препятствовать тому, чтобы он осмыслил новость о том, что его мама изменила его отцу. Он безоговорочно является любовью всей моей жизни и всех жизней, которые у меня когда-либо будут. Он впечатан в мою израненную душу.
Я желаю ему всего хорошего.
Оскар каждый день побуждает меня любить себя настолько, чтобы продолжать то, ради чего я «изначально приехала в Саванну». Я напоминаю ему, что приехала сюда, чтобы умереть на своих условиях. Его ответ всегда один и тот же: «Именно». Кажется, я наконец-то понимаю, что он имеет в виду. Смерть неизбежна для всех, но мы можем сделать выбор в жизни, который увеличит наши шансы сделать много-много вдохов до того, как истечет наш срок.
У меня есть сок. У меня есть чай. Мои дни начинаются с медитации, затем следует физиотерапия. Моя лодыжка стала лучше, не идеально, но близко. С моей новой и доступной машиной я езжу на Тайби несколько дней в неделю, чтобы погулять по берегу. Это трудно, поскольку моя лодыжка все еще заживает, но я чувствую себя лучше, когда могу пройтись мимо дома, где все началось. Иногда мне кажется, что я вижу Тео, плывущего вдалеке, но это никогда не он, просто я выдаю желаемое за действительное. Думаю, если у меня семьдесят тысяч мыслей в день, я могу сделать так, чтобы как можно больше из них были «желаемыми».
— Как работа? — спрашивает Оскар, когда я вхожу в дверь. Он растянулся на диване, на котором спал последние несколько месяцев.
Я сказала ему, что он может избавиться от дивана и перетащить свою кровать обратно, но Нелли выбрала диван, и он не хочет от него избавляться.
— Просто потрясающе. — Я ухмыляюсь, закатывая глаза.
— Ты гений, Руби. Чего еще ты можешь хотеть добиться в жизни? — он не отрывает взгляда от своей книги. Это Толле. Я сказала ему, что в Толле и Дайере есть много утешительного.