— Я не уверена, что техподдержка в магазине Apple действительно квалифицируется как «гений».
— Но они называют это «Гениальный бар».
— Верно. — Я опускаюсь в «свое» кресло на длинном вздохе.
— Это пустая трата твоего потенциала, Руби.
— Это временно, пока я буквально не встану на ноги. И я уже близка к этому.
Он перевернул еще одну страницу.
— Что потом?
— Ну, по словам онколога - что угодно.
Оскар захлопывает книгу, приподнимая одну бровь.
— Ты сегодня была у онколога?
— Да, сэр.
— И что?
— Они не могут найти никакого рака. Анализы крови, сканирование... все выглядит идеально.
Оскар Стоун не плачет, но я клянусь, что вижу слезы в его глазах.
— Руби, это...
— Сумасшествие? Безумие? Невероятно маловероятно? Необъяснимо? Это были слова, которые использовал доктор. Он не мог объяснить это, не то, чтобы я просила объяснений. Он все время спрашивал меня, уверена ли я, что не проходила какую-то форму лечения. Как будто раунд облучения или химиотерапии мог вылететь у меня из головы. — Я усмехаюсь.
— Я бы хотел, чтобы твоя мама...
Я качаю головой.
— Не говори этого. Она приняла решение, которое ей нужно было принять. Если бы сто человек с таким же диагнозом, как у меня, сделали то же самое, что и я, я не знаю, сколько из них, если вообще кто-нибудь, остались бы живы.
Это всегда будет самым трудным для меня объяснением. У меня был неизлечимый рак. Выжить после него, независимо от средств - это чудо. Более восьмидесяти пяти процентов населения Земли верят в высшие силы, но очень мало людей верят в чудеса. Это бессмысленно.
— Для меня это сработало. Сегодня это стало моей правдой. Я не собираюсь писать книгу о своей истории или делать чудесные заявления о том, что я нашла лекарство от рака.
Он отбрасывает книгу в сторону.
— Ну, ты могла бы. Ты же гений.
Я смеюсь, и, как всегда, смех быстро утихает. Я существую. У меня не было ни одной суицидальной мысли с тех пор, как я оказалась в Лексингтоне с Тео, но то, что делаю, далеко от настоящей жизни, и это нормально. Посещение онкологического отделения больницы и сидение в приемной кабинета онколога дало мне столь необходимую перспективу.
Не каждый день - это парад с фейерверками, но каждый вздох имеет значение. Жизнь невероятно, чертовски трудна, редко бывает справедливой и всегда непредсказуема. В большинстве случаев выжить - это самое лучшее, что может быть. Сегодня я наблюдала, как здоровая маленькая девочка, сидящая рядом со своей мамой, с прекрасным розовым шарфом, обернутым вокруг ее головы, отдала свою куклу другой маленькой девочке, сидящей напротив меня, без волос и с переносным кислородным баллоном на спине. Я никогда не забуду улыбку на ее лице.
Любовь. Вот почему мы здесь.
***
Весна.
Я готова убрать свои джемпера и достать шлепанцы. Оскар уехал две недели назад в эпическую «предсмертный список» поездку. Я спросила, не умирает ли он, и он подмигнул мне. Я знаю ответ.
— Мы все умираем, Руби.
Как только я оказываюсь в квартале от своей квартиры, небо распахивается. Да, это точно весна. Я совершаю спринт - ладно, медленную пробежку с моей лодыжкой - затем я притормаживаю, чтобы не поскользнуться на лестнице, ведущей к моей квартире. Когда я добираюсь до верха, где меня защищает крыша, я стряхиваю воду с волос, как собака, и смотрю вверх, доставая ключ из сумочки.
Я останавливаюсь. Каждая часть моего тела, включая дыхание, просто ... останавливается.
У меня было много подобных снов - слишком много, чтобы сосчитать. Этот сон намного ярче, чем все остальные.
— Привет. — Его голос не отдается эхом, как это было раньше в других моих снах. Его золотистые светлые волосы длиннее, не настолько длинные, чтобы собрать их в хвост, но близки к этому. Борода. Она тоже длиннее. Короче, чем была, когда мы встретились, но длиннее, чем была... в моем последнем сне. Потому что... это должен быть сон.
Клип. Клип. Клип.
Моргаю.
— Не возражаешь, если я зайду внутрь? — он кивает в сторону моей двери, небольшая улыбка расползается по его красивому лицу.
Клип. Клип. Клип.
— Привет, — шепчу я.
Раскаты грома сотрясают пол под нами.
Улыбка Тео становится чуть шире.
— Это все еще твоя квартира?
Я качаю головой.
— Извини. Э-э ... да. — Я отпираю дверь и вхожу внутрь, снимая пиджак.
Тео закрывает за собой дверь и прислоняется к ней, засунув руки глубоко в карманы джинсов.
— Ты живешь одна? — его взгляд блуждает по комнате.
Я потираю мурашки на руках и киваю. Слова все еще ускользают от меня.
— Как ты поживаешь?
Как я? Это настоящий вопрос?
— Хорошо. — Я отказываюсь от вежливой улыбки.
Он кивает.
Неловкость высасывает кислород из комнаты. Мое сердце бьется урывками, словно не знает, что делать.
— Ты только что с работы?
Я киваю.
— Чем занимаешься?
— Эм... — Я тереблю подол своей рубашки.
Он хихикает.
Я сужаю глаза, затем смотрю вниз.
— О. — Я смеюсь над своей голубой рубашкой с яблоком спереди.
— Прости. — Он засовывает руки поглубже в карманы. Это приближает его плечи к лицу. Он выглядит таким молодым, красивым и ... счастливым. — Я видел тебя в «Гениальном баре».
— Видел? — я прищуриваю один глаз.
Он смотрит вниз на свои ноги. Боже... кто этот человек? Он смущен? Застенчив? Я никогда не знала эту сторону Теодора Рида.
— Да. Я в городе уже несколько дней.
— Преследуешь меня?
Он поднимает взгляд.
— Просто... смотрю, как у тебя дела.
Я пытаюсь понять, что это значит, и в ответ медленно киваю.
— Ты выглядишь потрясающе.
Я улыбаюсь.
— Ты тоже.
Мы смотрим друг на друга в неловком молчании.
— Могу я предложить тебе чай или...
— Чай? — он хохочет. — Просто скажи это. Ты можешь предложить мне только чай или воду. Может, морковный сок?
Я качаю головой, сдерживая ухмылку.
— У меня закончилась морковь. Мне нужно сходить в супермаркет.
— Хорошо. Не хочу тебя задерживать. Я просто хотел поздороваться и узнать, как у тебя дела.
Теодор Рид, если ты снова выйдешь за эту дверь, я уверена, что умру прямо здесь, на этом самом месте. Мне все еще кажется, что это сон. Я так боюсь, что если я сдвинусь хоть на дюйм, то проснусь, а его уже не будет.
Я показываю в сторону кухни.