Все они находились в зале. Все выжили.
Толбек, Хатхор Маат, Менкаура, Санахт. Собек… Ариман распахнул веки.
— Перерождение плоти! — воскликнул он и бросился к своему практику.
Приступ ясновидения заволок Азеку глаза пеленой пульсирующей боли. Собек стоял перед ним неподвижно, великолепный в своей серебристо-багряной броне, равный по благолепию изваяниям, что некогда украшали собой пирамиды Тизки. Поверх его облика раздражающе мерцал эфирный фантом — отголосок грядущей судьбы легионера. Он содрогался в корчах гнусной трансформации: из призрачного нагрудника, лопнувшего подобно яичной скорлупе, буйно лезла пронизанная опухолями плоть, месиво неуправляемых мутаций и злокачественных наростов.
— Хатхор Маат, ко мне! — воззвал Ариман.
Ментально коснувшись Собека, он почувствовал пугающую тягу организма к изменению. Угроза распада чудесного творения Императора мечом висела над головой каждого воина Тысячи Сынов.
— Помоги. Мне… — выдавил практик сквозь сжатые зубы.
Его черты застыли в гримасе крайнего ужаса. Лишь однажды Азеку доводилось видеть столь неприкрытый страх на лице брата-легионера; несомненно, осознание того, что твое тело взбунтовалось и хочет отринуть идеальную форму ради нового, монструозного обличья, было хуже любого кошмара.
— Что случилось? — требовательно спросил Ариман у Хатхора Маата, когда тот подошел и положил ладонь на бритый наголо затылок Собека. — Кто сделал это с ним?
— Сам виноват, чертов глупец, — ответил адепт Павонидов. В глубине его глаз вспыхнул световой ореол — воин сдерживал собирающуюся внутри собрата череду мутаций.
— Он спас нас, — произнес Санахт, незаметно подошедший к Азеку.
— Поясни.
— Войды Дрех’йе, — сказал мечник. — Собек призвал их из бездны, чтобы сразить тартарухов.
— Потом они обратились против нас, — хмыкнул Хатхор Маат, выдыхая ледяной туман.
Ариман покачал головой.
— А как же Сигил Аматэрасу?
— Мы понятия не имели, какие чары творит Собек, пока не стало слишком поздно, — признался Санахт.
— Он своевольно вышел из мандалы, — добавил павонид.
Глаза практика покрылись слоем инея, с кожи исчезли пестрые пятна. Использовав свой дар, Хатхор Маат подверг Собека мгновенной заморозке.
— Ты остановил болезнь? — уточнил мечник.
Адепт Павонидов отнял заиндевелую руку от промерзшего насквозь тела соратника. Глаза Хатхора тоже поголубели, затянулись паутинкой ледяных узоров.
— Нет, — сказал Маат. — В лучшем случае задержал ее. Начавшееся перерождение плоти так не прервать, но я замедлил процесс.
— Возможно, мы успеем вернуть нашего брата на Планету Чернокнижников, — предположил Азек.
— Или не успеем. — Хатхор развернулся к Ариману. — При всей твоей изобретательности ни одно из твоих исследований и теорий не приблизило тебя к победе над проклятием.
«Проклятие».
Секрет, о котором не говорят вслух из страха пробудить изменника, засевшего в твоем теле. Один из очень многих жутких изъянов Легионес Астартес — пороков, наличие коих никто не решался признать.
Фантомы, что обитали в скелетах пирамид, ржавеющих под девятью солнцами, невнятно шептали о подобных вещах, но их речи слушали только стаи обезумевших зверей.
— Я могу исцелить тебя, — пообещал Азек своему практику. — И я исцелю тебя.
Люций меж тем обошел Собека по кругу, зачарованный тем, что сотворил Хатхор Маат. Его извращенное любопытство возмутило Аримана.
— Как? — просто спросил Менкаура.
Не найдя столь же элементарного ответа, Азек обернулся. Тяжко израненный провидец с трудом держался на ногах, опираясь на плечо Толбека.
— Ты знаешь как.
Менкаура покачал головой:
— Нет. Алый Король не разрешает этого.
— Значит, я должен дать Собеку умереть? — Ариман поочередно заглянул в глаза каждому из братьев. — А вдруг подобное случится с тобой, Санахт? Или с тобой, Хатхор Маат? Я не имею права спасать никого из вас? Ни одного? А ты, Менкаура? Твоя аура угасает, твоя жизнь висит на волоске. Что, если бы я был апотекарием, но Алый Король запретил бы мне использовать врачебные навыки для помощи раненым?
— Тут есть разница, — возразил другой корвид. — Ты рискуешь…
— Нет никакой разницы! — огрызнулся Азек. — В той ситуации, как и сейчас, у меня имелись бы средства для спасения твоей жизни, но бессмысленные ограничения и бездумная преданность обрекли бы тебя на мучительную смерть. Вы забыли, что сталось с Фозисом Т’Каром? Да? Не помните, как он превратился в чудовище? Как переродились Хегажа, или Хафед, или Гастар?