Узнику являлись образы череполиких дознавателей с заплетенными бородами и желтоватыми глазами, беспощадно вторгавшихся к нему в разум. Он вспоминал, как вопил и ходил под себя от страданий, как ему в голову непрерывно вгоняли одни и те же вопросы, подобные раскаленным гвоздям, — вопросы, на которые у него не имелось ответов.
Против узника выдвигали одно и то же обвинение. «Малефикарум».
Снова и снова, как бесконечные удары молотом.
«Малефикарум. Малефикарум. Малефикарум. Малефикарум».
Эти существа, их вопросы, оскорбления и пытки сломили узника. Его лишили чувства собственного достоинства, превратили в нечто меньшее, чем человек.
Но в какой-то момент мучения прекратились. Допросчики удовлетворились тем, что узник открыл все, известное ему; что из него вырвали все до последнего секреты.
И, когда дознание закончилось, пленник возблагодарил палачей.
Полюбил их за то, что они перестали терзать его.
Но даже кошмары о боли и созданиях в накидках из волчьих шкур были не худшей частью жизни в Камити-Соне.
Хуже всего оказалась беспримесная ненависть, переполнявшая узника.
Ненависть к тому, но чьей вине он попал сюда.
К Азеку Ариману.
Бёдвар Бъярки, более поджарый, чем его братья по Влка Фенрика, был на полголовы ниже шагавшего рядом с ним легионера в броне без знаков различия. Крючковатым носом и ясными глазами он напоминал орла.
— Ты из воинов ярла Жиллимана, йа? — спросил Бёдвар.
— Уже нет, — ответил другой космодесантник.
Следуя за Цезарией Лавентура и ее громоздкими боевыми роботами, воины прошли через адамантиевые ворота. За ними начинался длинный коридор с ребрами жесткости и темными стенами, которые влажно блестели, словно только что воздвиглись со дна океана.
Бъярки кивком показал на смертного бойца в лакированных доспехах и с отлично сбалансированным мечом. Сопровождаемый воинами-трэллами из железа и плоти, он шел возле сестры Цезарии, коротко и расплывчато отвечая на ее вопросы.
— Йасу Нагасена говорит, что тебя зовут Дион Пром.
— Верно.
— Ты похож на каменных людей, которых вышнеземцы ваяют на Фенрисе, — продолжил Бёдвар. — Они миленько смотрятся один сезон, потом рушатся, когда корни земли ослабевают.
— А ты похож на статую Бардила, что высечена над Вратами Цивитас на Макрагге.
— Кто такой Бардил? Один из ярлов Пятисот Миров?
— Нет, варвар, которого лорд Жиллиман одолел в молодости.
Фенрисиец усмехнулся, показав клыки.
— Если он убил Бардила, почему же заказал ему памятник?
— Он не убил, а пощадил Бардила, — объяснил Дион. — Взамен тот поклялся лорду Жиллиману в верности на Пеоническом Собрании. Как видно, даже дикари способны распознавать величие в других.
Космический Волк с деланой ухмылкой обернулся к товарищам.
— Похоже, он только что оскорбил меня.
— Ну так прикончи его, — ответил Свафнир Раквульф на гортанном вургене.
Бъярки кивнул, как будто принимая совет воина к сведению.
— Что он сказал? — поинтересовался Пром.
— Спросил, владеешь ли ты звездным искусством, как я.
Бёдвар понаблюдал за тем, как Дион осматривает его броню — подмечает рунические узоры вокруг сердечной клетки, нагрудный амулет из клыков, талисманы на волчью тематику, свисающие с железных петель на предплечьях.
— Да, я Псайкер, — подтвердил Пром. — Как и ты. Если не ошибаюсь, у вас это называется «рунный жрец»?
— Мне думается, мы оба весьма могущественны, — кивнул Бъярки. — Но здесь? — Он сплюнул на темный металлический пол. — Здесь это ничего не значит. Братьям по вюрду тут приходится несладко.
— «Вюрду»?
Развернувшись на пятках, Бёдвар пошел спиной вперед и лицом к товарищам.
— Фенрис хьольда! — воскликнул он, недоверчиво покачав головой. — Дион Пром не знает о вюрде!
— Он вышнеземец и странствует с железными людьми, а не клановыми братьями, — отозвался Харр Балегюр, враждебно прищурив единственный глаз. — Откуда же ему знать?
Легионеры вошли в высокий зал, стены которого, покрытые резными символами, сходились где-то далеко вверху. Бъярки повернулся обратно к Диону.
— Ты служишь Сигиллиту, верно? Как Йасу Нагасена?
— Я служу Императору, — ответил Пром. Мысленно представив себе Варэстуса Сарило и многих других, он добавил: — Но не как Нагасена.
— Ты убиваешь врагов Всеотца?
— Да.
— Значит, ты служишь Ему, как мы.