Дядя Патон пошел открывать и вскоре вернулся в сопровождении очаровательной дамы, одетой точно так же, как Оливия, только шляпа у нее была красная, а сапожки серебристые.
— Мама! Ты так рано! — закричала Оливия.
— Уже темно, — ответила миссис Карусел. — Как-то неестественно темно. Мне жаль, если я помешала вашему собранию, но вы народ умный и понимаете, что пора уже расходиться.
— Вы совершенно правы, миссис Карусел! — поддержал ее дядя Патон.
— Мне тоже не нравится вид за окном. Очень неприятная погода. Может быть, вы подвезете и этого молодого человека? — похлопотал дядя Патон за Фиделио.
Фиделио уже готовился протестовать, но Оливия с мамой едва не вынесли его из комнаты. Разобрав животных, остальные тоже покинули магазин. Фиделио еще успел бросить на Чарли ошеломленно-виноватый взгляд, и дверь закрылась.
— Нам тоже пора. Пошли, Чарли, — неохотно сказал Патон.
Пока дядя Патон прощался с мисс Инглдью, Эмма с Чарли вышли в торговый зал. У появившегося вскоре дяди Патона было розовое лицо и след помады на щеке.
— Мы решили, что здесь для дневников будет лучше, чем в номере девять, — произнес дядя Патон, надевая черное пальто.
Чарли согласился с ним. Они уже почти добрались до дому, когда дядя Патон сообщил ему потрясающую новость. Нашлась фотография отца Чарли.
— Я не говорил об этом, потому что не хотел обманывать тебя пустыми надеждами. Понимаешь, снимок не очень хорошего качества. Я вспомнил о нем, когда ты рассказал мне о Бартоломью. Во время того восхождения было сделано несколько фотографий. Я вспомнил, что одна из них должна быть у меня в кожаной коробке, которую держу под кроватью, — объяснил дядя Патон.
— Она еще у вас? — Чарли уже не мог идти шагом.
— Да нет, я отдал ее твоей матери. Предупредил, чтобы она не говорила бабушке Бон, ведь та уничтожила все фотографии Лайелла.
Чарли припустил рысью.
— Не так быстро! Никуда она не денется, — поспешая за мальчиком, попросил дядя Патон.
— Не могу я ждать, дядя Патон. Совершенно не могу!
Когда они вошли в дом, Эми Бон в одиночестве сидела в кухне. Чарли сразу подскочил к ней:
— Мам, покажи мне фотографию! Прямо сейчас! Дядя Патон сказал, что нашел папину фотографию.
— Господи, Чарли, вечно ты спешишь, я только что вошла. — Мама стащила с шеи шелковый шарфик.
— Где она? — взмолился Чарли.
Мама взяла со стола сумочку:
— Где-то здесь. — Она порылась и достала маленькую квадратную фотографию. — Вот!
Чарли взял снимок. С фотографии ему улыбался человек в высокогорном снаряжении.
Но это был Бартоломью Блур. В самом уголке, спиной к камере, стоял еще один человек.
— Мам, но это же не… не может быть… — От огорчения он даже охрип.
Подошел дядя Патон и заглянул через плечо, потом взял снимок из рук Чарли:
— Эми, что случилось? Это не та фотография, что я тебе давал.
— А чем плоха эта? — спросила Эми.
— Но это не твой муж. — Патон ткнул пальцем в Бартоломью.
Эми взглянула на снимок:
— Правда? Ах, дорогой, знаешь, я совсем забыла лицо Лайелла. Я просто не могу… представить себе его лицо. — Она нахмурилась.
Чарли был убит:
— Мама! Ты должна вспомнить. Должна!
— А зачем, Чарли? Я думаю, было бы лучше, если бы о Лайелле забыли все. — И мама улыбнулась.
— Нет! Как ты не понимаешь? Если мы перестанем о нем помнить, он не сможет вернуться. Никогда! Совсем! — заорал Чарли.
ТЕНЬ АТАКУЕТ
— Это только начало, — сказал дядя Патон.
— Начало? — переспросил Чарли. Они сидели за кухонным столом. В центре стола стояла свеча, рядом с ней лежала фотография. Человек на ней при помощи колдовства был повернут так, чтобы не было видно лица.
— Кто знает, что еще граф замышляет против нас? — Дядя Патон был задумчив и печален.
Чарли-то казалось, что самое плохое граф уже сделал.
— Дядя Патон, вы не считаете, что если человека забыли, то… как бы и сами немного умерли?
— Чарли! Твой отец не забыт и никогда не будет забыт. У него очень много друзей. — Слова племянника удивили и даже, кажется, рассердили дядю.
— А мама? Она же забыла!
— Она не забыла, Чарли. Не забыла, она просто околдована. Мы должны расколдовать ее. Вот только, признаюсь тебе, на данный момент у меня нет ни единой мысли, как это сделать! — Дядя Патон вскочил и забегал по кухне.
— Я должен заполучить зеркало Аморет! — решительно заявил Чарли.
Дядя прекратил беготню и воззрился на племянника:
— Почти невыполнимая задача. Но, пожалуй, с этого и следует начать.
— Тогда я пойду поразмыслю над этим. Спокойной ночи, дядя Патон. — Чарли забрал фотографию.
— Спокойной ночи, Чарли. Только смотри, чтобы мысли не помешали тебе уснуть. Утром в школу. — Дядя Патон задул свечу и тоже пошел наверх.
Оказавшись в своей комнате, Чарли отдернул шторы и сел на кровать. Темные облака то и дело закрывали луну, но света хватало, чтобы по лучу можно было послать сообщение. Чарли не пришлось долго ждать. Очевидно, Нерен тоже думала о нем.
Тонкие, похожие на паучков тени поползли по подоконнику. Потом вскарабкались на кровать Чарли и оттуда уже на стену. На стене они некоторое время метались и извивались, а затем начали складываться в послание:
Чарли, Мин кажется, что за ней следили, когда она ходила в город. Если ее видели в книжном магазине, то владелице… может… грозить… опасность. Дневники рассказывают правду. Тень… будет… не похожа на тень.
~ Я постараюсь предупредить ее, — прошептал Чарли. Но сейчас у него было к девочке другое дело. — Нерен, мама начинает забывать папу. Она даже хочет его забыть. Что делать?
На стене задрожали новые слова:
Найди его.
— Тень проникла в фотографию и развернула папу спиной к объективу. — Чарли все рассказал стене. — Теперь не видно его лица.
Слова на стене запрыгали, как будто с большим трудом продирались через препятствие.
Найди… король… Я должна… идти… папа… говорит, опасно… сообщение… перехватили...
Какое-то время новые слова не появлялись. Чарли шепотом умолял исчезающие буквы еще сохранить форму, и чтобы Нерен дала ему знать, что слышит его. Но прежде чем темное облако окончательно закрыло луну, более или менее отчетливо проявилось только одно слово:
Идти…
Чарли откинулся на подушку, расстроенный и напуганный. Неужели тень способна даже читать послания Нерен?
Чарли положил снимок на тумбочку возле кровати и залез в постель. И увидел, как на фотографию села белая моль. Бело-серебристые крылышки осторожно накрыли голову человека на снимке, словно хотели его оживить.
Уже погружаясь в сон, Чарли смутно припомнил, что должен что-то сделать. Что-то очень важное. Но он слишком устал и так и не вспомнил что.
Джулия Инглдью заработалась допоздна, потому что к понедельнику нужно было распаковать очень много новых книг. Требовалось еще разобраться со счетами и наклеить ценники. Только в десять часов вечера она закончила работу и отправилась спать. Оконные стекла дребезжали почему-то громче обычного, но она не задумалась над этим. Дом был старый, балки и оконные рамы сильно рассохлись.
Когда Джулия легла, кто-то застучал в дверь магазина. Накинув на плечи халат, она сбежала вниз. В свете уличного фонаря она разглядела на улице две смутные фигуры. Ухватившись за край прилавка, Джулия замерла.
Отдай мне книги! — донесся до нее голос.
Это был шепот, но он проникал в самую душу. Глубоко, непонятно и страшно.
— Какие такие книги? — еле смогла выговорить она, хотя, конечно, догадывалась, о чем идет речь.
Вот они, дневники Бартоломью, лежат на прилавке. Джулия хотела забрать их наверх, но за работой забыла. Быстро собрав дневники, она попятилась от окна.
Книги лгут. Отдай мне эту ложь!
Теперь голос просто ревел в ее голове. Еще крепче схватив дневники, она кинулась в гостиную, а оттуда вверх по лестнице. А жуткий голос преследовал ее: