Не успев понять, что происходит, я слышу свист второй стрелы. Она убивает человека, которого Лирида оттолкнула в сторону. Сама Лирида до сих пор пытается меня укусить, но силы уже покинули её. Я поворачиваюсь и дёргаю её голову вниз, роняя девушку на землю.
Потом я с кретинским видом оборачиваюсь, пытаясь понять, кто стреляет в толпу, нагромождая перед дверью тела, которые не дают остальным выйти.
Лицо моей спасительницы закрыто полупрозрачной бежевой тканью, ей обёрнуты голова, туловище и руки, словно вся её одежда состоит из единого куска льняного полотна, скреплённого коричневыми кожаными ремешками. В руках она держит четырёхфутовый лук, вроде тех, что используют конные воины Забана.
– На твоём месте я бы легла на землю, – сообщает она мне мелодичным голосом.
Я не могу понять, что у неё за акцент, и это меня тревожит. Как тревожит и то, что она говорит очень спокойно, будто мы беседуем о погоде.
– У тебя не хватит стрел на всех, – отвечаю я ей.
Я пытаюсь отбежать подальше от магистрата и оказываюсь между двумя крепкими мужчинами. Они так похожи, что обязаны быть братьями. Женщина с закрытым лицом приканчивает их парой стрел и неторопливо направляется ко мне. Она роняет лук, хватает меня за руку и дёргает, роняя на землю. Как раз в этот миг раздаётся грохот – оглушительнее любого грома. Он бьёт по ушам, и я чувствую спиной обжигающий жар, когда из магистрата вырывается яростное пламя.
– Лежи! – велит женщина.
Подняв взгляд, я вижу бестолково мечущихся горожан, ослеплённых дымом. Их одежда пылает, они превратились в живые факелы, рассеивающие ночную тьму.
Снова раздался жуткий треск – это провалилась крыша магистрата. Сквозь тонкую ткань льняного одеяния я вижу усмешку на губах женщины, которая только что спасла мне жизнь и обрекла всех остальных на гибель.
– Кажется, я переборщила со взрывчаткой…
Трещит пламя, и шипят безумцы. Вокруг нас – настоящая симфония хаоса. Я лежу на животе, уставившись на эту странную женщину, а она, по-моему, едва замечает кавардак, который сама же тут устроила. Женщина смотрит на меня, и я кажусь себе маленьким ребёнком, которого она нашла заблудившимся в лесу.
– Не волнуйся, – говорит она, – теперь ты в безопасности.
Я чувствую огромное облегчение и бесконечную благодарность. Правда, всё дело портит её слишком уж высокомерный тон.
– Кто ты такая? – спрашиваю я.
Она стягивает ткань с нижней части лица, обнажая кожу – более тёмную, чем моя. Судя по её чертам, женщина едва ли сильно старше меня.
– Можешь звать меня Идущей Тропой Шипов и Роз, – говорит она. – Я аргоси.
Глава 11
Погребальный костёр
Когда моё тело наконец-то снова согласилось двигаться, а разум – возможно, по глупости – решил, что готов воспринять жуткие беды, обрушившиеся на когда-то мирный городок Тинто-Рея, я неуклюже поднялась на ноги.
– Надо потушить огонь, – пробормотала я, глядя на пылающий магистрат. Теперь он превратился в погребальный костёр для десятков семей, которые когда-то жили, любили и трудились в этом про́клятом месте.
Женщина подошла и встала рядом со мной. Она подтянула повыше ткань, обёрнутую вокруг шеи, чтобы прикрыть рот и нос – защищая лёгкие от дыма, от которого я уже раскашлялась.
– И зачем бы нам делать такую глупость? – спросила она.
Я вскинула руку и не слишком уверенно указала на магистрат. Пламя уже грозило перекинуться на соломенные крыши ближайших домиков.
– Огонь распространится. Весь город сгорит дотла.
– Этот город мёртв, – просто ответила она. – Все здешние мужчины, женщины и дети погибли там, внутри.
Я на миг задумалась. Неужели правда все? Каждая живая душа в Тинто-Рее?.. Я не видела в магистрате ни младенцев, ни малышей, но в конце концов это был всего лишь крошечный городок. Лирида что-то говорила о родителях новорождённых, которые уезжают на север, подальше от суровой пустыни, и возвращаются, лишь когда их детям исполнится семь лет и они смогут переносить тяготы здешней жизни.
– Всё-таки может быть ещё кто-то! – настаивала я, хотя даже для меня самой это возражение звучало вяло и слабовато. – Вдруг кто-нибудь не пошёл на праздник и…
– Я проверила каждый дом в городе, прежде чем заложить взрывчатку. Никого не осталось.
Дым струился из развалин магистрата, и я кашляла всё сильнее. Уже почти вообще не могла дышать. Идущая Тропой Шипов и Роз схватила меня за ворот и оттащила подальше от огня – как упрямого мула.
– По-моему, это шок, – заявила она мне. – Психологическая травма. Потрясение от смерти людей, с которыми у тебя уже возникла эмоциональная связь. Будет очень круто, если ты сейчас возьмёшь себя в руки.