– Воины Тира, вперед! – кричала Джасила, подхватив упавший на мостовую меч.
Громогласный боевой клич потряс площадь. Она буквально взорвалась какофония глухих ударов, стуком камней и криками раненых. Тиряне принялись отбирать оружие у своих тюремщиков.
Каилум поднял руку к солнцу. Он произнес несколько слов на странном, щелкающем языке, смутно напоминавшем потрескивание огня в костре. Его рука из смугло-желтой стала ослепительно оранжевой.
– Это защитит тебя, тирянин, – крикнул он, указывая рукой на Рикуса.
Алый свет протянулся от пальцев гнома к голове мул, собравшись вокруг нее в сияющую сферу. В сознании гладиатора между ним и волосатым пауком внезапно возникла огненная стена. Появилась она на мгновение позже, и все было бы кончено. Мерзкое чудовище, охваченное пламенем, исчезло прямо в прыжке.
И тут же сознание Рикуса прояснилось. Он снова увидел площадь и водоворот схватки.
Ноги мула были как ватные, от тяжело дышал, руки налились свинцом… Но теперь он был свободен.
Глядя на Маетана, прячущего за спину двух оставшихся в живых телохранителей, Рикус улыбнулся.
– Теперь моя очередь, – сказал он, шагнув вперед.
Лицо урикита, и так искаженное гримасой боли, побелело от страха.
– Убейте его! – закричал Маетан, пятясь назад. – И гнома тоже! Увернувшись от выпада стражника, Рикус перехватил его руку. Резко подняв колено, он нажал, и с удовлетворением услышал хруст ломающихся костей. Потом небрежно поймал выпавший из бессильных пальцев меч. Развернувшись, он с силой ударил телохранителя рукоятью по лицу. Солдат без сознания повалился на мостовую.
Понимая, что во время этой схватки его спина оставалась открытой, Рикус бросил быстрый взгляд через плечо. Второй телохранитель, подняв меч, готовился нанести смертельный удар. Не удосужившись даже повернуться, Рикус лягнул его ногой под ребра. Согнувшись почти пополам, урикит зашатался и отступил.
– Ты еще жив, приятель? – пробормотал Рикус, в первые по-настоящему понимая, сколько сил потратил на поединок с Маетаном.
Мул спокойно шагнул к задыхающемуся урикиту. Тот поднял меч, готовясь защищаться, но Рикус только пренебрежительно фыркнул. Сделав изящный финт, он отрубил телохранителю кисть вместе с зажатым в ней оружием. Свободной рукой он схватил солдата за загривок, и со всего маху стукнул головой о колено. Раздался громкий треск. Брызнула кровь, и бездыханный урикит упал с разможженным черепом.
Оглядевшись, мул видел, что ему больше никто не угрожал. По краям площади поспешно отступали урикиты. Их по пятам преследовали тиряне, вооруженные отнятыми у противника копьями и обсидиановыми мечами.
Рикус поискал глазами Маетана. Он увидел адепта чуть в стороне, между двух домиков. Урикит, не отрываясь, глядел на мула. Гладиатор шагнул ему навстречу.
«Не дури, мальчик, – прозвучал у него в голове голос Маетана. Тело адепта сделалось прозрачным. – Я найду тебя, когда решу закончить наш поединок», – пообещал урикит и исчез.
Рикус ошалело глядел на пустое место, где только что стоял его враг. Он хотел было призвать гладиаторов и послать их на поиски, но потом передумал. Вспомнив, как Маетан после первой битвы удрал с поля боя на песчаном смерче, Рикус сомневался, что воины смогут его поймать. Да, чтобы прикончить владыку Лубар, недостаточно загнуть в угол часть легиона урикитов.
– Лишь в рассказах наших сказителей слышал я о героях сражавшихся подобно тебе, – рядом с мулом возник Каилум. Он протянул Рикусу руки ладонями вверх, – знак дружбы у гномов. – Меня зовут Каилум.
– Я Рикус, – сказала гладиатор, отвечая на приветствие. – Если бы не твоя помощь, я бы погиб. Я обязан тебе жизнью.
– А мы должны тебе много жизней, – отозвался гном, указывая на площадь.
Теперь, когда сражающиеся покинули площадь, стало видно: успех, в котором мул не сомневался, достался очень дорогой ценой. Более двух сотен гладиаторов и половина добровольцев Джасилы мертвыми или ранеными лежали на мостовой.
И вдруг стоявшая в десятке ярдов в стороне Ниива закричала:
– Сзади!
Подхватив копье мертвого урикита, она бросила его в сторону Каилума. Из-за спины гнома раздался крик, и кто-то упал на камни.
Обернувшись, Рикус увидел, что Ниива убила телохранителя, который потерял сознание в самом начале боя. Судя по всему, урикит, пользуясь удобным моментом, решил вонзить в спину Каилума свой обсидиановый кинжал.
– Меня спасла королева, – прошептал гном, растерянно глядя на застывшее тело урикита и невозмутимую Нииву.
– Ну, не совсем королева, – усмехнулся Рикус, подзывал свою партнершу.
Стоило Нииве подойти, как Каилум взял ее за руку и встал на колени.
– Ты спасла мне жизнь, – сказал он, целуя ее ладони. – Теперь я отдаю мою жизнь тебе.
– Можешь забрать ее обратно, – грубовато ответила Ниива, с подозрением глядя на гнома. Она выдернула у него руки, и добавила – Ты бы сделал для меня то же самое.
– Ради тебя, – не вставая с колен, воскликнул Каилум, – я готов на все! – Ты должны принять мой дар. Я не смогу жить, если не отплачу тебе…
– Ты можешь сделать это очень просто, – вставил Рикус, поднимая гнома на ноги. – Тот урикит что исчез с помощь Пути… Ты можешь его найти?
Оторвав свои красные глаза от Ниивы, гном отрицательно покачала головой.
– Мои силы – силы солнца. Они даруют защиту от сил Пути, но найти адепта, который не хочет быть обнаруженным… – Каилум беспомощно развел руками. – Хотел бы я, чтобы было по-другому. За то, что он сделал с нашей деревней, этот урикит заслуживает смерти.
– Он за все заплатит, – мрачно пообещал Рикус. – И не только за Клед, но и за многое другое.
4. Башня Бурин
Рикус, не отрываясь, глядел на ослепительно сияющую алую руку Каилума. Она сверкала так ярко, что казалась прозрачной, только артерии и вены темнели под кожей. От ногтей шел дым.
– Держите его покрепче, – приказал гном. – За свою силу солнце взимает дань болью.
Подлез по Гаанона, обхватил руками его грудь, а ногами Рикус крепко сжал великаныша у пояса.
– Ты уверен, что это ему поможет? – спросил он.
Каилум поднял глаза к висящему в небе огненному шару раскаленного полуденного светила.
– Сомневаешься ли ты по утрам, что солнце пробьет себе дорогу в небо сквозь Сухие Моря?
– Нет, но…
– Могу я продолжать? – прервал его гном и, показав второй рукой на свою пылающую кисть, пояснил: – Мне так же больно, как будет вашему другу.
Ниива крепко взялась за щиколотки великаныша.
– Я готова, – сказала она.
Рикус кивнул, и Каилум опустил два дымящихся пальца на гноящуюся рану Гаанона. Во все стороны от раны, словно нити паутины, поползли тонкие языки алого света. Словно толстые канаты, проступили набухшие вены.
Глаза гладиатора раскрылись. Оглушительный рев сорвался с его губ и эхом отразился от красных стен Кледа. Инстинктивно Гаанон попытался сесть, и лишь с огромным трудом Рикусу удалось уложить его обратно. Ноги великаныша дернулись, и вцепившаяся мертвой хваткой в его лодыжки Ниива несколько раз подлетела в воздух, каждый раз стукаясь о мостовую.
Гаанон напрягся, пытаясь дотянуться до своей ноги и отшвырнуть в сторону гнома, запустившего руку в рану. Мул удержал его, но еще чуть-чуть – и он бы не справился. Настороженно поглядывая на вопящего великаныша, Каилум продолжал держать свои дымящиеся пальцы в ране. Постепенно его рука погасла, а кожа снова стала матовой. Когда огонь окончательно покинул пальцы, гном отнял руку и наложил на ожог кусок чистой ткани.
Нога великаныша продолжала светиться, и Рикусу казалось, что он видит, как пляшут вдоль вен и сухожилий красные огоньки. Гаанон перестал кричать. Его тело обмякло. Мгновение спустя он закрыл глаза и захрапел.
– Теперь его можно отпустить, – сказал Каилум. Он наложил на рану повязку и посмотрел на Нииву. – Ты очень сильная, – заметил он. – Ты так хорошо его держала, что моя работа была совсем легкой.