Голоса смолкли, и Канх оторвался от кружки горького вина, которым угостил его кто-то из друзей. Как и большинство соратников, гладиатор обосновался в западной части поселка — как можно дальше от Рикуса и компании его мертвых поклонников.
— Не нравится мне это… — проворчал Канх. — Как вы думаете, что сейчас делает Рикус? Похоже, заставил Древет и ее ребят запеть по-другому…
— Кто знает, — пожала плечами Лор, смуглокожая женщина с окровавленной повязкой на обрубке правой руки. Она протянула пустую кружку Джонато, молчаливому темплару, снискавшему расположение гладиаторов своей сверхъестественной способностью находить вино там, где другим приходилось довольствоваться водой. — Готова побиться об заклад, до добра все это не доведет.
— Один гном сказал мне, что Рикус изучает колдовство и собирается стать королем Тира, — вставил Лафус, сгорбленный эльф-полукровка с широким лицом. — Гном слышал об этом от самого Каилума.
— А я этому не верю, — покачал головой Канх. — Рикуса, которого я знал, мало заботят и колдовство, и венец. Думаю, это рубин лишил мула разума.
— То, что вы сражались на одной арене, еще не означает, что ты знаешь Рикуса, — с готовностью возразил Лафус. — А как ты объяснишь этот кошмар на площади?
— На площади собрались не нашедшие успокоения души, — покачал головой Джонато. — Они не имеют никакого отношения к колдовству.
— Вы, темплары, знакомы с магией, — кивнул Канх. — Кроме того, я куда больше доверяю Рикусу, чем какому-то там трахнутому солнцем гному. Да и с чего ты взял, что он все это не выдумал? — обратился он к Лафусу.
— Мой знакомый гном утверждал, — ответил полукровка, — что Каилуму об этом рассказала Ниива, — гладиатор победно оглядел своих собеседников. — Потому-то она, дескать, и не хочет больше спать с мулом.
— Тогда я буду с ним спать, — заплетающимся от вина голосом объявила Лор, и показав свой обрубок, добавила: — Может, его колдовство вырастит мне новую руку.
Наступило неловкое молчание.
— А что говорят у вас? — после паузы спросил Канх у Джонато.
Темплар пожал плечами и наполнил опустевшую кружку Лор.
— Темпларам все равно — мул ли изучает колдовство, или это колдовство управляет мулом. Колдовство — это сила. И лучше иметь сильного хозяина, чем слабого.
— Вставай! — В комнату Рикуса ворвался К'крик. — Ты нужен.
— Это еще зачем? — проворчал мул и сел на кровати. За последние три дня он встал с постели всего один раз — когда отпустил с миром отряд Древет. — Хаману выслал против нас новую армию?
— Нет, — ответил К'крик.
Скрипнув зубами от прокатившейся по телу боли, Рикус встал. Рана в плече уже затянулась — еще в самый первый день Каилум исцелил ее силой солнца. Но остальные раны, включая ожоги от капель сыпавшейся с небес лавы, все еще не зажили.
Язва на груди мула выглядела хуже, чем раньше. Рубин теперь напоминал алый зрачок большого черного глаза, истекающего вонючим желтым гноем. Левая рука мула распухла и не слушалась. Болела она не переставая.
Набросив на плечи накидку, Рикус вслед за три'крином вышел в коридор.
Как и все здания в поселке, мраморный особняк сильно пострадал от огня. Покидая Маклу, тиряне ничего не пощадили. В воздухе пахло гарью, а прославляющие победы Урика хвастливые картины на стенах скрылись под толстым слоем копоти.
И тем не менее, с тех пор, как легион покинул Тир, Рикус нигде не спал с таким комфортом, как тут. Пока тиряне находились в Кратере Костей, надсмотрщики вместе с рабами вернулись в Маклу. Они, похоже, не сомневались в победе Маетана и горько пожалели о своей поспешности, когда сотни освобожденных тирянами рабов набросились на своих мучителей.
К'крик вел Рикуса к главному залу особняка — большой квадратной комнате с выходами по углам. Потолок над ним прогорел, и алые лучи солнца светили прямо в зал. Полированный деревянный пол усеивали обломки массивного стола и резных стульев. На стенах висели обугленные тряпки, некогда бывшие бесценными гобеленами.
К'крик подвел Рикуса к мраморному креслу, около которого уже собрались Ниива, Каилум, Стиан и Джасила. В центре зала стоял Гаанон. У него на лбу красовалась свежая татуировка — алое солнце. В руках великаныш держал боевой каменный молот — увеличенная копия тех, которыми так любили сражаться гномы.
Но сейчас Рикуса куда больше интересовал худой человек рядом с великанышем. Мул сразу признал в нем Маетана из рода Лубар. Одет он был в зеленую тогу с бронзовым нагрудником, гордо украшенным сверкающим двухголовым змеем Лубар. Отметив про себя чистые одежды адепта, Рикус решил, что вряд ли Гаанон поймал урикита, когда тот ползал по осыпям Дымящейся Короны.