После церемонии Генриха проводили с процессией в замок. Городские жители выстроились вдоль улиц и приветствовали короля. Однако их было гораздо меньше, чем в Лондоне, и никто не бросал цветы перед кортежем, как после коронации Иоанна майским утром или коронации Ричарда обжигающе жарким августовским днем. И пожертвований, чтобы раздать бедным, было немного. Вильгельм дал серебро из собственных сундуков, но, учитывая, какое было время, он в буквальном смысле не мог позволить себе потратить слишком много. Изабель велела приготовить горячую пищу для ждавших у собора и проследила за тем, чтобы самым нуждающимся раздали теплые плащи и одеяла, однако все это ни в какое сравнение не шло с размахом и великолепием коронаций в Вестминстере.
Оказавшись в замке, Генрих сменил свои золоченые регалии на легкую одежду, хотя и настоял на том, чтобы остаться в алых парчовых штанах с золотыми подвязками.
После коронации состоялся праздничный пир, который тоже не поражал числом и знатностью гостей, но зато приятно удивлял разнообразием блюд: здесь были жареная кабанятина, седло оленя, лебеди, павлины и великолепный серебристый лосось в кислом соусе. Новый король был очень заинтересован поднесенной ему короной из золоченых орешков и миндального сахара, украшенной съедобными драгоценными камнями из цветной сахарной пасты.
После официальной части пиршества Изабель отвела Генриха и Ансельма в их покои наверху. Ансельм достал из сундука шахматы, и мальчики уселись играть перед окном. Взглянув на новопомазанного короля, Изабель упокоилась. Генрих все еще был бледен, и веки его припухли, но он выдержал коронацию и хорошо поел на пиру. Пообщавшись с ним, она могла сделать вывод, что это сообразительный ребенок, прекрасно сознающий свое положение, но слишком растерянный из-за произошедших в его жизни изменений, чтобы требовать большего внимания и привилегий, чем любой другой мальчик его возраста. Она опасалась, что в других обстоятельствах он мог бы стать дерзким и угрюмым. Но сейчас он был так мил и послушен, что ее женщины его просто обожали, а лорды испытывали облегчение, хотя и несколько беспокоились. Никто не говорил вслух о том, что ребенок не обладает необходимой монарху твердостью характера, но она видела в глазах окружающих, что многие думают об этом. Сама Изабель считала, что мальчику вполне хватает твердости. Более того, она полагала, что в иные моменты он упрямством может перещеголять старого осла.
Отворилась дверь, и в комнату вошел Вильгельм в сопровождении своего племянника Джека, Жана Дэрли и Ральфа Музара, старшего рыцаря войска. У последнего были пышные красновато-каштановые усы, которые выглядели так, будто Музар до смерти напугал кота, стащил его хвост и прицепил к своей верхней губе. Вильгельм пребывал в глубокой задумчивости. Он знаком пригласил мужчин сесть на скамьи, расставленные у очага и помахал Изабель, чтобы она присоединилась к ним. Она бросила в его сторону испуганный вопрошающий взгляд, но он покачал головой и указал на скамью. Заинтригованная и встревоженная, она села на край скамьи рядом с Жаном.
Вильгельм взглянул на своих слушателей и произнес:
— Дерби, Обиньи и Ворвик подтвердили свое намерение поддержать меня в управлении страной от имени молодого короля.
Изабель выдохнула сквозь зубы. Жан, Джек и Музар обменялись быстрыми взглядами, а затем посмотрели на Вильгельма. Джек нагнулся вперед, зажав руки между колен. Его взгляд был напряжен и внимателен.
— И что вы ответили?
— Ничего, — сказал Вильгельм. — Я сказал им, что мне нужно время, чтобы обсудить это с моими советниками и женой.
Джек заговорил с горящими глазами:
— Вы человек известный и глубоко уважаемый. Все знают, что вы будете беспристрастны и справедливы. Возможно, это именно то, что предначертано вам Богом. Мое мнение: соглашайтесь и доверьтесь Всевышнему.
Вильгельм бесстрастно кивнул. Он ожидал, что Джек будет подталкивать его к регентству.
— Ральф?
Музар погладил свои блестящие кустистые усы с нежностью, присущей любителям домашних животных.
— Я согласен с Джеком, милорд. Это укрепит ваше положение среди лордов и даст большие преимущества дому Маршалов и всех, кто служит вам. Всем это будет только на пользу.
— Важное замечание, — сказал Вильгельм. Музар всегда высказывался просто и ясно, поэтому Маршал и пригласил его на совет. Став регентом, он действительно мог принести больше пользы своим слугам. Было бы естественно раздать ответственные должности людям, которых он знал и уважал. — Что ты скажешь, Жан?