— Вы знаете, что вам это сражение не выиграть, — сказал Перч.
— Вы ошибаетесь, — ворчливо возразил Честер. — Вы были отлучены от Церкви папским легатом, и это ваши души в опасности. Сколько ваших людей сегодня захотят отправиться в ад?
Граф покраснел, а в глазах де Квинси вспыхнула злоба.
— Замок вам не покорился, — Вильгельм перешел на более дипломатичный тон. — Если вы сейчас сдадитесь нам, мы проявим снисхождение ко всем.
Де Квинси рассмеялся:
— Черт подери, Маршал, неужели ты от старости лишился последнего ума? Ваши лошади устали, пока вы добирались сюда, а наши свежи, как роса.
— Так вы хотите рискнуть? — бесстрастно спросил Вильгельм.
Перч взмахнул рукой:
— Вам не победить, милорды. Если мы решим не сражаться на открытом месте, нам всего лишь будет нужно отступить за городские стены и дождаться, пока принц Людовик пришлет подкрепление. Можете сидеть здесь и осаждать нас, сколько вам заблагорассудится, ни к чему хорошему это все равно не приведет.
— Пусть Бог от меня отвернется, если сегодня же к ночи я не стану правителем Линкольна, — возразил Вильгельм. — Я даю вам последнюю возможность сдаться.
Томас Перчский улыбнулся:
— Я вынужден отклонить ваше предложение и в свою очередь предложить сдаться вам.
— А, трата времени, — прорычал де Квинси и развернул своего коня.
Вильгельм взглянул в глаза своему родственнику, и они быстро пожали друг другу руки.
— Как Бог рассудит, — сказал Перч. Он протянул руку и Честеру, который сжал ее и отпустил.
— Они не станут сражаться в открытом ноле, — сообщил Вильгельм своим людям. — Они укроются за городскими стенами.
— Откуда вам это известно? — требовательно спросил командир наемников Фолкс де Брот.
— Потому что они оба считали наших людей и заметили наше «подкрепление», — ответил Вильгельм. — Они не захотят сражаться с войском, равным им по численности, потому что, как я понял из их слов, что уверенности в победе у них нет.
— А если они укроются за стенами города? У нас нет времени установить осадные машины. Людовик ударит нам в спину уже через пару дней.
— Нет, — вступил в беседу Питер де Роше. Вместо золоченой митры на его голове красовался железный колпак. Он был, как и другие, в доспехах и накидке. — У западной части замка есть вход, который никогда как следует не закрывали, с тех пор как начались неурядицы, и так и не замуровали. Если мы сможем отвлечь французов, мы попадем в город через этот вход и объединимся с гарнизоном замка.
Вильгельм пристально посмотрел на де Роше:
— Только скажите мне, насколько достоверны ваши сведения, милорд епископ?
— Достаточно достоверны, — дыхание де Роше участилось. — Позвольте мне сделать вылазку с одним из моих рыцарей. Дальше за углом есть еще одни ворота. Если я смогу связаться с теми, кто внутри, и рассказать им о наших намерениях, их лучники обеспечат нам прикрытие.
— Идите, — ответил Вильгельм, быстро махнув рукой. — А я пошлю других обследовать стены, пусть поищут еще какие-нибудь слабые места, которые мы могли бы использовать.
Епископ быстро направился к своему коню. Вильгельм посмотрел на других военачальников:
— Если епископ прав и мы сможем войти в замок через ворота, нам нужно организовать атаки, чтобы отвлечь внимание французов.
— Я беру на себя северные ворота, — тут же сказал Честер. — Это главный выход из города. И это не будет лишь уловкой. Я действительно попытаюсь прорваться внутрь.
Вильгельм кивнул.
— Как угодно, — он быстро повернулся к де Броту. — Вы со своими людьми пробираетесь в замок и входите в город через восточные ворота. Выставьте арбалетчиков на стенах замка, чтобы они обстреливали осаждающих его. Французы будут вынуждены разделиться, чтобы отражать атаки со стороны замка и сохранять свои позиции у северных ворот.
В это время я со своим сыном и графом Солсберийским прорвусь через западные ворота. Если епископ Винчестерский прав и их действительно легко пробить.
Де Брот хмыкнул:
— Вас послушать, Маршал, так все просто.
— Так и есть, — ответил Вильгельм. — Мы должны действовать и добиться успеха.
Он передал флягу с вином де Броту. Это было жестом принятия в свой круг, и де Броту редко приходилось с этим сталкиваться. Он не был рожден в семье аристократов, ему пришлось пробиваться наверх из низов и драться за свое место под солнцем, часто действуя грязными, кровавыми и вообще любыми способами, но в трудные времена он остался верен королю Иоанну. И Вильгельм предложил ему вино именно из-за этой верности.