Во второй раз задрожала земля, отвлекая внимание Невика. Он моментально обернулся, приготовившись к худшему. Посох крепко впился в землю, а бледное лицо колдуна покраснело от напряжения. Но ворота едва скрипнули и устояли перед чарами.
— Ха! — торжествующе воскликнул Трой. — А злодей-то наш не всесильный!
Ропот надежды пробежал по крепостным стенам. Во дворе уже приготовились к битве войска. Наконец-то судьба, кажется, улыбалась им.
Когда колдун остановился, ропот перерос в ликование такое громкое, что в нем утонул и рев драконов, и свист стрел. Пока остальные торжествовали, Невик не сводил глаз с колдуна и демона. Казалось, они что-то обсуждали, хотя у каменного истукана вовсе не было рта, и он ни разу не пошевелился. Невик перегнулся через край стены. Ничего хорошего эти переговоры не сулили.
Трой отдавал приказания войскам. В этот момент колдун и демон разошлись. Невик, не отрывая от Сорика взгляда, схватил командующего за плечо и потянул к стене. Колдун поднял над головой широко разведенные руки.
— Что такое? — нахмурился Трой.
Колдун произносил заклинания, размахивая посохом над головой. Над упавшей балкой начал клубиться черный туман, постепенно принимавший четкие очертания. На глазах защитников Суариса он сгустился до твердой формы и превратился в мост к воротам второго яруса.
Демон сделал шаг, и туман устоял под его ногами. Уверенной и тяжелой поступью он поднялся по волшебному мосту и принялся стучать каменными кулаками в ворота. Железные двери прогибались под его ударами, а толстенные деревянные брусья разлетались в щепки.
— Силища невероятная! — выдохнул Трой.
Охранявшие ворота солдаты подняли тревогу, а отряды на крепости сосредоточились на новой угрозе. Камни и стрелы посыпались градом на великана, полилось кипящее масло. В конце концов сами котлы сбросили с крепостных стен. Но ничто не могло остановить каменную глыбу или разрушить колдовской мост. Равномерно и неотвратимо сыпались удары, и скоро исход атаки стал ясен.
Драконы, обезумевшие от долгого ожидания, устремились на мост, позабыв и свары меж собою, и тела убитых, которые они пожирали. Черный туман не дрогнул под их тяжестью. Когтистые лапы снова принялись рвать и царапать крепость Суариса.
— Пойдем, — с отвращением проговорил Трой, направляясь во двор, где уже собрались войска. — Попробуем во второй раз.
Бросив последний взгляд на колдуна, который продолжал неподвижно стоять среди пролетавших мимо и не замечавших его драконов, Невик поднял свою булаву и отправился за командующим.
Скользя и спотыкаясь, Эллайен бежал по нескончаемому каменному туннелю. Горло пересохло, легкие разрывались от боли. Пот и дым разъедали глаза. Но он упорно отказывался сдаваться, твердо решив дойти до конца, преодолеть и боль, и усталость.
Немного передохнув, охотник хотел уже последовать совету Килака и выбираться в долину. Но, поднимаясь на ноги, он вдруг вспомнил о тысячах драконов, которые обезумевшим потоком неслись вперед, чтобы присоединиться к бесчисленному войску своих собратьев. Если не предпринять ничего здесь и сейчас, Джерому в одиночку придется сражаться с ними. Эллайен не мог допустить этого.
Килак ушел один. Однажды паренек уже оставил его в катакомбах Трак-Симбоза, и не подоспей тогда они с Квингеном У'уеном вовремя, оба, и Килак, и Джером, погибли бы. Все-таки двое лучше одного, в особенности против такого создания, как Киллангратор.
И охотник, собрав остатки воли, помчался вслед за другом, не думая больше о себе, и с одной надеждой — чтобы друзьям и родным не пришлось страдать из-за его слабости. Эллайен бежал в обжигающей и душной жаре вулканического лабиринта, пытаясь догнать Килака. В конце концов, несмотря на свою отчаянную смелость, в одиночку встретиться с драконом он не хотел.
Путь тянулся целую вечность. Прошли минуты, а может быть, часы, и вдали сверкнул луч света. Оставленный у стены на повороте факел еще горел. Сердце Эллайена замерло, и он устремился дальше.
Достигнув поворота, он осторожно заглянул за угол. Слабое красноватое сияние осветило окончание коридора примерно в полусотне шагов от него. У черного края круглого отверстия съежилась едва различимая тень. Килак Кронус.
Со смешанным чувством облегчения и ужаса Эллайен опустил факел, чтобы дым и свет, едва заметные в серной темноте пещеры, не выдали их присутствия. Охотник двигался на ощупь по острым обломкам камней, не отрывая взгляда от огненного полумрака. Его окатила волна удушливого зловония, он с трудом сдерживал тошноту, подступившую к горлу. Тело вулкана наполнилось рокотом, мягким и ровным, повторявшимся ритмично и делавшимся громче с каждым шагом.
Когда Эллайен проделал половину пути до выхода из туннеля, Килак обернулся и жестом приказал держаться тише. Эллайен послушно замедлил шаг, продвигаясь вперед с терпеливостью улитки, пока не добрался до Килака. Паренек дернул его вниз и спрятал за кучу камней, посмотрев на него угрожающим взглядом.
Охотник не издал ни звука, выглядывая из-за зазубренного края пещеры. Он почувствовал, как все, что он знал о себе самом и своем мире, отступило. Посреди громадной пещеры выросла огромная гора. Он увидел самое ужасающее создание на свете. Широкие ноздри горели тусклым огнем, выпуская наружу рокочущий храп.
Джером опустился на землю, прислонившись к каменной стене. Все усилия его в очередной раз ни к чему не привели. Он ощупывал и обыскивал каждый дюйм шероховатой каменной поверхности. Ничего.
Скорее всего Джером ошибся с самого начала. Гибель юных наследников была несчастным случаем и ничего общего не имела с пробуждением королевы демонов. Оба события произошли в одно и то же время по чистой случайности.
По крайней мере такая мысль нравилась Джерому гораздо больше, чем идея о собственной неспособности разгадать тайну. Юноше не хотелось верить, что от убежища королевы его отделяла потайная дверь, найти которую ему не удавалось. Но ведь дети каким-то образом проникли в логово.
Джером называл себя ничтожным слабаком и трусом, не способным перед собственным носом разглядеть истину и выполнить свой долг. Вот и теперь он спрятался под землей. Люди умирали из-за решений, которые однажды принял Джером. И вместо того, чтобы стоять с ними плечом к плечу, он убедил себя и остальных, что цель его не менее важна, хотя на деле он попросту бежал от ответственности.
Юноша поднял Алый Меч и всмотрелся в блестящую сталь клинка. Из кристального зеркала на него глядело собственное отражение — юноша, повзрослевший раньше срока, обманувшийся во всем, даже в собственных победах. Все, о чем он мечтал, лежало на расстоянии протянутой руки. Победи королеву, и перед тобой откроется новая жизнь в радости и достатке, которые перевесят все страдания и лишения. Никогда еще Джером не был так близок к осуществлению своей мечты.
Джером поднес Меч к лицу и хотел посмотреть в собственные глаза. Может быть, в них пряталось то, что притягивало невезение и беды, какая-то часть души, которую можно убрать, и тогда…
Трудно что-то разглядеть, когда под блестящей гладью кружится хоровод огней. Он покачал клинок, подбирая угол, и не поверил собственным глазам. Вот же оно, прямо посередине каменной стены.
Отверстие.
Джером хлопнул по стене рукой. Камень такой же ледяной и шероховатый, такой же неприступный, как и прежде. Но в клинке он увидел, как хватается пальцами за пустое пространство, разверзшееся в скале.
Джером вскочил на ноги и встал перед скрытым от глаз отверстием. Ему мгновенно вспомнился утес, на котором находился вход в Уитлок. Было нечто общее. И древины, и королева — аватары своих родов. И те, и другие использовали магические чары. Но мог ли Джером противостоять им?
Юноша вновь подверг камень изучению, сначала с помощью физических ощущений, затем посредством Меча. Без сомнения, прав Меч. Талисман не обмануть с помощью колдовства.