Эмма Орци, Виктория Холт
Алый Пимпернель. Дьявол верхом
ЭММА ОРЦИ
АЛЫЙ ПИМПЕРНЕЛЬ
Глава первая
Париж, сентябрь 1792 года
Незадолго до захода солнца, у Западной баррикады — в том самом месте, где десять лет спустя гордый тиран воздвиг бессмертный монумент национальной славе и собственному тщеславию [1] — шумела, бурлила и волновалась толпа существ, которых можно было назвать людьми лишь условно. Глазу и уху они представлялись скорее диким зверьем, одержимым злобой, ненавистью и жаждой крови.
Большую часть дня гильотина выполняла свою жуткую работу. Знатные имена и голубая кровь — все, чем кичилась Франция в минувшие века, ныне платило дань за ее желание свободы и равенства. Бойня только прекратилась, но толпе предстояло еще одно, не менее увлекательное зрелище, прежде чем баррикады закроются на ночь. Стремясь не упустить его, народ устремился с Гревской площади [2] к различным баррикадам.
Упомянутое зрелище можно было наблюдать ежедневно — ведь эти аристократы такие глупцы! Разумеется, все они враги народа — и мужчины, и женщины, и дети, которые, к несчастью для себя, были потомками тех, кто со времен крестовых походов являл собой славу Франции — ее старинной noblesse [3]. Их предки угнетали народ, давили его алыми каблуками своих изящных туфель с пряжками, а теперь народ правил Францией и давил своих бывших угнетателей, правда не каблуками, ибо в те дни он в большинстве ходил босиком, а куда более действенным способом — ножом гильотины.
День за днем, час за часом жуткое орудие смерти требовало новых жертв — стариков, женщин, детей — в ожидании момента, когда оно сможет добраться до головы короля и молодой красивой королевы.
Новыми хозяевами Франции все это воспринималось как должное. Ведь каждый аристократ был изменником, как и все его предки. Век за веком народ страдал, голодал и трудился в поте лица, чтобы королевский двор мог сверкать ослепительным блеском. А теперь потомкам тех, кто придавал двору этот блеск, приходилось прятаться и убегать, спасая жизни от запоздалой мести своего народа.
Вся забава заключалась в том, что они и в самом деле пытались прятаться и убегать. Каждый день, перед тем как ворота закрывались, и рыночные повозки друг за другом покидали город, несколько глупцов-аристократов пробовали вырваться из лап Комитета общественной безопасности [4]. Под любыми предлогами и любой маскировкой они старались ускользнуть за баррикады, бдительно охраняемые гражданскими гвардейцами республики. Мужчины в женской одежде и женщины в мужской, дети, наряженные в нищенские лохмотья, оказывались ci-devant [5] графами, маркизами и даже герцогами, стремившимися бежать из Франции, добраться до Англии или какой-нибудь другой столь же проклятой страны, возбуждать там гнев против славной революции и поднимать армии с целью освободить заключенных в Тампле [6], некогда именовавших себя властелинами Франции.
Но, как правило, их ловите на баррикадах. Сержант Бибо, дежуривший у Западных ворот, отличался особенно острым нюхом на аристократов даже в самой искусной маскировке. Бибо играл со своей добычей, как кошка с мышью, иногда более четверти часа, притворяясь, что обманут бедной одеждой, париком и другими театральными атрибутами, скрывавшими ci-devant благородного маркиза или графа.
Поистине Бибо обладал замечательным чувством юмора! Стоило пооколачиваться у Западной баррикады, чтобы поглазеть, как он ловит очередного аристократа, пытавшегося спастись от народного мщения.
Иногда сержант позволял своей жертве очутиться за воротами и в течение двух минут думать, что ей удалось вырваться из Парижа, а быть может, удастся целой и невредимой достичь берегов Англии. Однако бедняга едва успевал отойти от ворот на десять метров, как Бибо посылал за ним двух своих людей, которые срывали с него весь маскарад и быстро возвращали назад.
Было необычайно забавно наблюдать, как беглец, особенно если он оказывался женщиной — какой-нибудь гордой маркизой — снова попадает в лапы Бибо, зная, что на следующий день его ожидает суд, а вскоре — нежные объятия мадам Гильотины.
Неудивительно, что в этот прекрасный сентябрьский день толпа, окружавшая ворота, где дежурил Бибо, была охвачена возбуждением. Жажда крови не знала пресыщения; народ, видевший, как сотня благородных голов пала сегодня под ножом гильотины, хотел убедиться, что на завтра обеспечена еще одна сотня.
1
Очевидно имеется в виду Вандомская колонна, воздвигнутая императором Наполеоном I, правда, не «десять лет спустя», а только в 1805 г.
4
Полицейская организация, занимающаяся поисками «врагов революции» — прообраз служб безопасности при тоталитарных режимах XX в. Очевидно, писательница допускает анахронизм — создание Комитета относится к 1793 г.
5
бывшими (франц.). Во время революции этот эпитет предшествовал упоминанию дворянского титула.
6
Тампль — в средние века монастырь ордена тамплиеров в Париже; после августовского переворота 1792 г. служил местом заключения королевской семьи.