Девочки уже сидели на местах. Марго выглядела веселой, Мария — кислой, а Сибил — безразличной.
— Ты привлекаешь внимание, Минель, — шепнула Марго. — Двое красивых мужчин беседовали с тобой одновременно. Ты просто сирена![118].
— Я их не подзывала.
— Сирены тоже этого не делают — они просто используют свои чары.
Во время продолжения концерта я думала о графе. Несомненно, я привлекала его в определенном отношении. Он любил женщин, а я уже приближалась к подходящему возрасту. То, что его намерения были бесчестными, не вызывало сомнений. Однако самое ужасное заключалось в том, что я была не сердита, а очарована.
Когда мы спустились в столовую, где был подан холодный ужин, один из лакеев в великолепной ливрее Деррингемов вошел в комнату, приблизился к сэру Джону и прошептал ему несколько слов.
Сэр Джон кивнул и направился к графу, который, как я заметила не без досады, оживленно беседовал с леди Эгглстон, молодой и легкомысленной женой престарелого, страдающего подагрой супруга. Она жеманно улыбалась, и я легко- могла себе представить характер их разговора.
Сэр Джон обратился к графу, после чего они вдвоем вышли из столовой.
Джоэл подошел ко мне.
— Пойдемте к буфету, — предложил он. — Там вы сможете выбрать, что хотите, а потом мы найдем столик.
Я была весьма признательна ему. По доброте душевной он не сомневался, что я, никого не знающая здесь, нуждаюсь в покровительстве.
Я взяла немного рыбы и холодного мяса, так как не была голодна.
Мы нашли столик под деревьями, и Джоэл сказал мне:
— По-моему, вы находите графа несколько необычным.
— Ну, он не англичанин…
— Мне показалось, что он вызвал у вас раздражение.
— Да, как всякий человек, привыкший всегда поступать по-своему.
— Вы заметили, как он вышел вместе с моим отцом? Один из его слуг прибыл из Франции с сообщением. Оно может оказаться важным.
— Конечно, если слуге пришлось ради этого пускаться в путешествие.
— Вы, разумеется, знаете, что во Франции уже некоторое время неспокойно. Надеюсь, что не произошло ничего серьезного.
— Да, в этой стране тяжелое положение, — согласилась я. — Кто знает, к чему оно приведет.
— Два года назад я вместе с отцом побывал у графа, и уже тогда во Франции ощущалось напряжение. Правда, в семье графа этого как будто не замечали — очевидно, такие вещи более заметны со стороны.
— Я слышала о причудах королевы…
— Она очень непопулярна. Французы вообще не любят иностранцев, а королева — австриячка[119].
— Но она вроде бы очаровательная женщина.
— О, да! Граф представил нас ей. Помню, что она восхитительно танцевала и была очень красиво одета. Но мне кажется, хотя граф и не признает этого, что ситуация тревожит и его.
— Он не производит такого впечатления… Возможно, я говорю опрометчиво… ведь я его едва знаю.
— Граф — не тот человек, который обнаруживает свои чувства. Но если начнутся неприятности, он может многое потерять. Среди других владений ему принадлежат Шато-Сильвен в сорока милях к югу от Парижа и Отель-Делиб, большой дом в столице. Граф — представитель очень древнего рода, связанного с королевской династией. Он имеет большое влияние при дворе.
— Понятно. Весьма важный господин.
— Разумеется. Разве это не видно по его поведению?
— Граф, кажется, уверен, что все должны быть об этом осведомлены. Не сомневаюсь, что он приходит в ярость, если убеждается в обратном.
— Вы не должны судить его чересчур сурово, мисс Мэддокс. Он французский аристократ, а аристократия во Франции занимает более важное положение, чем здесь.
— Я и не собираюсь его судить. Ведь я же говорила, что ничего о нем не знаю.
— Уверен, что граф встревожен. Только вчера вечером в разговоре с отцом он упоминал волнения, происшедшие несколько лет назад, когда толпа громила рынки, захватила корабли на Уазе[120], которые везли зерно в Париж, и побросала мешки с зерном в реку. Граф назвал это «репетицией революции», чем весьма обеспокоил отца. Но я наскучил вам своими мрачными разговорами.
— Вовсе нет. Моя мать всегда настаивает, чтобы мы разбирались в новейшей истории не хуже, чем в древней. В классе мы читаем французские газеты — вернее, храним их и перечитываем по нескольку раз. Так что я слышала об этом тревожном периоде. Но трагедию удалось предотвратить.
— Да, но я не могу забыть слов графа. «Репетиция»… Когда случается что-нибудь подобное, слуги всегда прибывают с сообщениями. Так что мне не по себе.
118
Сирены — в греческой мифологии птицы с женскими головами, завлекавшие чудесным пением моряков, которые бросались в воду и гибли, разбиваясь о скалы.
119
Мария-Антуанетта (1755–1793) — принцесса из австрийского императорского дома Габсбургов, с 1770 г. супруга наследника французского престола, ставшего в 1774 г. королем Людовиком XVI. Казнена по приговору революционного трибунала.