— Я слышала, — заметила мама, — что его величество[125] испытывает особую жалость к душевнобольным.
— О, до вас, несомненно, дошли слухи о состоянии здоровья самого короля, — промолвил Джоэл.
— А вам известно, насколько эти слухи правдивы? — спросила мама.
— Я знаю о самих слухах, но не о том, есть ли в них правда.
— По-вашему, эта старуха действовала сама по себе или же являлась членом какой-то банды, намеренной убить короля? — задала я вопрос.
— Почти уверен в первом.
Джоэл потягивал вино и, сделав маме комплимент по поводу его и кексов, перешел к анекдотам из придворной жизни, которые очень позабавили нас, находящихся вдали от нее.
Визит доставил нам большую радость, и когда Джоэл ушел, мама просто сияла от гордости, напевая «Отважные ребята» приятным голосом, но бессовестно фальшивя. Так как она всегда делала это, когда была довольна жизнью, я сразу поняла, что у нее на уме.
Мой день рождения был в сентябре — в этом, 1786 году мне исполнилось девятнадцать — и когда я вышла к навесу, служившему нам в качестве конюшни, чтобы оседлать Дженни, то увидела ожидавшую меня там красивую гнедую кобылу.
Я застыла от изумления. Услышав сзади шорох, я обернулась и увидела маму. После смерти отца она еще никогда не казалась такой счастливой.
— Теперь, — сказала мама, — выезжая вместе с Джоэлом Деррингемом, ты будешь выглядеть как надо.
Я подбежала к ней, и мы крепко обняли друг друга. Когда мама отпустила меня, в се глазах были слезы.
— Как могла ты себе это позволить? — спросила я.
— О таких вещах не спрашивают, получая подарок, — глубокомысленно произнесла мама.
Внезапно я все поняла.
— Копилка! — воскликнула я. Мама откладывала деньги «на черный день» и хранила сбережения в старом сундуке времен Тюдоров[126], принадлежавшем нашей семье долгие годы. Мы всегда именовали наши сбережения «копилкой».
— Ну, я подумала, что лошадь в конюшне лучше нескольких соверенов в сундуке. Но это еще не все. Пойдем наверх.
С гордостью мама отвела меня к себе в спальню, где на кровати лежал полный костюм для верховой езды — темно-голубые жакет и юбка и высокая шляпа того же цвета.
Я не могла удержаться и тут же примерила его. Все подошло как по мерке.
— Отлично! — заметила мама. — Твой отец так бы тобой гордился! Теперь ты выглядишь так, словно принадлежишь к…
— К кому?
— Так же великолепно, как гости в Мэноре.
Я понимала ход мыслей мамы. Моя дружба с Джоэлом Деррингемом лишила ее значительной доли здравого смысла. Она и в самом деле решила, что он намерен жениться на мне, поэтому и взяла деньги из «копилки», которая всегда была для нее неприкосновенной. Я могла представить, как мама убеждает себя в том, что лошадь и костюм — это не причуда, а необходимость, призванная объявить всему миру, что ее дочь собирается вступить в высшее общество.
Я ничего не сказала, но моя радость от полученных подарков несколько уменьшилась.
Когда я выехала из дома, мама смотрела на меня из окна верхнего этажа, и я ощутила прилив нежности к ней и в то же время уверенность, что ее ожидает разочарование.
Несколько недель протекли как обычно. Наступил октябрь. В школе было меньше учениц, чем в то же время в прошлом году. Мама всегда беспокоилась, когда количество учениц уменьшалось. Разумеется, Сибил и Мария по-прежнему ходили на занятия, так же как и Марго, но уже было условлено, что, когда Марго вернется к родителям, Сибил и Мария поедут с ней и будут посещать школу неподалеку от Парижа.
Я не могла нарадоваться новой лошади. Бедная старушка Дженни наконец избавилась от необходимости возить меня на себе, а гнедая кобыла, которую я назвала Копилкой, требовала частых упражнений. Поэтому я выезжала каждый день, и Джоэл всегда поджидал меня. Особенно долго мы скакали по субботам и воскресеньям, когда в школе не было занятий.
Мы говорили о политике, о звездах, о сельской жизни и на многие другие темы, о которых он так много знал. Мне нравился его спокойный энтузиазм, и тем не менее я не могла сказать, что испытываю радостное волнение, находясь в его обществе. Я бы не обратила на это внимания, если бы не моя встреча с графом. Воспоминания о его поцелуях до сих пор заставляли меня вздрагивать. Я начала даже видеть графа во сне, и хотя эти сны были довольно пугающими, проснувшись, мне всегда хотелось вернуться к ним. Видела я постоянно одно и то же: граф заставал меня в какой-нибудь неловкой ситуации и сверлил меня загадочным взглядом, так что я никогда не могла понять, что он собирается делать.
125
Георг III (1738–1820) — с 1860 г. король Англии, представитель Ганноверской династии. Страдал душевной болезнью, вследствие чего с 1811 г. регентом стал его сын, принц Уэльский.