Миссис Мэнсер покачала головой, когда я сообщила ей о своем решении. Она его явно не одобряла. Разумеется, ей не было известно, что Марго беременна, а она просто думала, что, согласно истории, распространяемой Деррингемами, я заняла место компаньонки в штате графа.
— Не более чем через пару месяцев вы вернетесь назад, — пророчествовала миссис Мэнсер. — Здесь вас будет ждать комната. Ручаюсь, что вы скоро поймете, с какой стороны на хлебе масло.
Я поцеловала миссис Мэнсер и поблагодарила ее.
— Вы всегда были добрым другом маме и мне.
— Мне не нравится видеть, как разумная женщина делает глупости, — ответила она. — Я знаю, в чем дело. Вы просто расстроились из-за Джоэла Деррингема и хотите на время уехать отсюда.
Я оставила миссис Мэнсер при ее мнении. Мне не хотелось показывать ей то радостное возбуждение, которое я испытывала.
Мы ехали в почтовой карсте до побережья и на корабле во Францию. Пролив мы пересекли благополучно, и на том берегу нас встретила пара средних лет — очевидно, преданные слуги графа, которые должны были сопровождать нас в путешествии.
Мы не стали проезжать через Париж — останавливаясь в маленьких гостиницах, спустя несколько дней прибыли в Пти-Монли, где поселились в доме мадам Гремон, которой предстояло быть нашей хозяйкой в течение ближайших месяцев.
Она тепло приняла нас и очень сочувствовала Марго, назвавшейся мадам ле Брен, вынужденной, находясь в подобном состоянии, пуститься в столь длительное путешествие. Я радовалась, что смогла сохранить свое собственное имя.
Должна сказать, что Марго весьма наслаждалась своей ролью. Ей всегда нравилось играть в пьесах, а эта роль была самой важной в ее жизни. Согласно вымышленной истории, ее муж, Пьер ле Брен, управляющий поместьем знатного вельможи, утонул, пытаясь спасти любимого волкодава своего хозяина во время наводнения в Северной Франции. Его вдова, убитая горем и узнавшая о том, что ждет ребенка, вместе со своей кузиной, по совету врача, решили уехать с места трагедии, дабы несчастная женщина могла сохранять относительное спокойствие до рождения младенца.
Марго вошла в роль и с любовью вспоминала о Пьере, проливая слезы над его безвременной кончиной и даже придумав имя любимому волкодаву.
— Бедный Шон-Шон! Он был так предан моему дорогому Пьеру! — говорила она. — Кто бы мог предугадать, что он станет причиной его гибели!
После этого Марго начинала выражать сожаление по поводу того, что Пьер никогда не увидит своего ребенка. Меня интересовало, думала ли она в это время о Джеймсе Уэддере.
Путешествие и в самом деле было утомительным, и хорошо, что мы проделали его теперь, так как через некоторое время оно явилось бы тяжелым испытанием для Марго.
Мадам Гремон оказалась в высшей степени скромной женщиной, и я в течение нескольких месяцев ломала себе голову над тем, подозревает ли она правду. Оставаясь красивой и ныне, мадам Гремон, должно быть, отличалась в молодости необычайной привлекательностью. Сейчас ей было за сорок, и у меня мелькала мысль, не являлась ли она некогда одной из многочисленных любовниц графа, участвуя в теперешнем спектакле ради своего старого друга.
Дом был небольшим, но очень приятным. Хотя он на" о-дился в городе, но казался полностью изолированным из-за окружавших его деревьев и сада.
Марго и мне предоставили соседние комнаты в задней части дома, выходящие окнами в сад. Они были меблированы без особой роскоши, но весьма удобно. Обязанность обслуживать нас была возложена на двух горничных, Жанну и Эмили Дюпон. Жанна любила поболтать, а Эмили, напротив, казалась замкнутой и едва ли произнесла хоть слово, когда к ней не обращались. Жанна очень интересовалась нами; в ее маленьких и темных, похожих на обезьяньи глазках постоянно светилось любопытство. Она все время суетилась вокруг Марго, стараясь ей услужить. Марго, обожавшая находиться в центре внимания, вскоре очень к ней привязалась. Я часто видела их весело болтающими.
— Будь осторожна, — предупредила я. — Ты можешь легко себя выдать.
— Вовсе нет, — возразила она. — Знаешь, иногда я просыпаюсь среди ночи и едва не плачу о бедном Пьере, настолько я вошла в роль. Мне и вправду кажется, что он был моим мужем.
— Очевидно, он походил на Джеймса Уэддера.
— В точности. По-моему, лучший способ убедительно сыграть роль — это держаться как можно ближе к правде. В конце концов, Джеймс — отец ребенка, и я его внезапно потеряла, только другим способом.
— Безусловно, другим, — сухо заметила я.
Но я с радостью видела, что Марго оправилась от шока, вызванного недавними событиями. Теперь она была веселой и явно наслаждалась ситуацией, что было нелегко понять, не зная ее характера.