— Значит, вы приехали во Францию после кончины матери?
— Маргерит болела и нуждалась в отдыхе. Поэтому я поехала с ней.
— А школа?
— С ней все кончено.
— Так вы намерены остаться здесь… на неопределенное время?
Мне пришло в голову, что она задает слишком много вопросов для вежливой собеседницы, и что я поступила глупо, полагая, что должна на них отвечать.
— Мадам, — холодно произнесла я, — у меня нет конкретных планов, поэтому я не в состоянии обсуждать их с вами.
— Мадемуазель Мэддокс превосходно говорит по-французски, правда, Этьен?
Этьен улыбнулся мне.
— Я редко слышал, чтобы англичане говорили так хорошо.
— Только с еле слышным акцентом.
— Но очаровательным, — добавил Этьен.
Мадам кивнула, и я подумала, что пришла моя очередь задавать вопросы.
— У вас прекрасный дом, мадам. Вы давно здесь живете?
— Почти девятнадцать лет.
— Должно быть, это ближайший дом к замку?
— Он находится меньше чем в двух милях отсюда.
— И, наверное, вы счастливы, имея столь очаровательное жилище?
— Мне нравится жить здесь, но дом мне не принадлежит — как и все имение, он принадлежит графу де Фонтен-Делибу. Мадемуазель, вы часто бывали во Франции?
— Никогда не была до того, как приехала вместе с Маргерит.
— Как интересно!
Я переменила тему, мы заговорили о красотах поместья, сходствах и различиях его с английскими имениями, и беседа потекла по традиционному руслу.
Через некоторое время мы встали, чтобы уходить. Мадам Легран, взяв меня за руки, выразила желание, чтобы я навещала се.
— Этьен, к счастью, часто здесь бывает. Ты должен снова привести с собой мадемуазель, Этьен. Или приходите одна, мадемуазель — я буду очень рада.
Я поблагодарила ее за гостеприимство, пока Этьен отвязывал наших лошадей.
Когда мы тронулись в путь, я заметила:
— Какая красивая женщина!
— Я тоже так считаю, — ответил он. — Правда, возможно, я предубежден.
Я удивленно посмотрела на него. Этьен улыбнулся и добавил, глядя на меня и словно наблюдая за моей реакцией:
— Разве вы не поняли, что она моя мать?
Я была потрясена и сразу же подумала о ее отношениях с графом. Меня заинтересовало, намеренно ли они скрывали это от меня, чтобы Этьен мог меня удивить подобным образом.
К счастью, я внешне оставалась спокойной, помня слова матери, что английская леди никогда не должна обнаруживать свои чувства, особенно в моменты потрясений. Не знаю насчет потрясения, но это явилось для меня огромной неожиданностью.
— Должно быть, вы очень гордитесь такой красивой матерью, — заметила я.
— Конечно, — ответил Этьен.
Была ли мадам Легран и теперь любовницей графа? Ее дом был неподалеку от замка. Неужели он посещает ее здесь? А может быть, она приходит к нему в замок?
Я безуспешно пыталась внушить себе, что это не мое дело.
На следующий день я выезжала верхом с Леоном. Беседовать с ним мне было легче, чем с Этьеном. Он держался более естественно и непринужденно. Леон не видел причин скрывать свое крестьянское происхождение, и мне в нем это очень нравилось.
Если Леон и не обладал броской красотой Этьена, то он куда более щедро был наделен обаянием. Синие глаза выделялись на его смуглом лице. Темные, вьющиеся волосы были коротко острижены. Одежда отличалась хорошим покроем, но выглядела скорее практичной, нежели элегантной, как у Этьена.
Леон хорошо правил лошадью, словно составляя с ней одно целое. Я ехала на гнедой кобыле, на которой скакала вчера. Сегодня мне было гораздо легче иметь с ней дело, и я не сомневалась, что и ей со мной тоже.
Леон был веселее по натуре и, возможно, более беспечен, чем Этьен. Он также сделал мне комплимент по поводу костюма, и мы поговорили о лошадях. Я рассказала ему о Копилке, о том, как мне было жаль оставлять новую лошадь, и как я до ее приобретения ездила на Дженни.
Рассказывая ему о матери, я испытывала облегчение, говоря о ней с такой непосредственностью и ощущая, что Леон меня поймет, хотя почему я испытывала такое чувство после столь недавнего знакомства, мне было не вполне ясно. Очевидно, его откровенность и естественность передались мне.
— Что бы подумала ваша мать, узнав о вашем пребывании здесь? — спросил Леон.
Я не знала, что сказать. То, что мама не одобрила бы графа, я не сомневалась. Но ей было бы приятно знать, что в замке со мной обращаются как с гостьей.
— Думаю, — ответила я, — она бы согласилась, что я поступила разумно, оставив школу, прежде чем там начались бы трудности.