— Я еще многое должна понять.
— Стало быть, вы не так любите меня, как я вас.
— Прежде чем я смогу полюбить вас, мне нужно узнать, что вы из себя представляете.
— Вам ведь нравится мое общество. Вы не находите меня отталкивающим. Ваши глаза сияют, когда вы смотрите на меня…
— Но моя жизнь была так непохожа на вашу! Мне нужно приспособиться к новым стандартам, и я не знаю, смогу ли я это сделать.
— Минель, неужели вы не слышите предупреждающий набат? Разве вы не знаете, что произошло в этом городе в канун дня Святого Варфоломея двести лет назад — точнее, двести семнадцать?[172] Некоторые чувствовали, как это приближается. Несколько недель это носилось в воздухе, пока не разрешилось ужасающей резней. Теперь происходит нечто подобное, но по сравнению с грядущим кошмаром, Варфоломеевская ночь покажется незначительной. Колокола словно говорят: живите полной жизнью сегодня, ибо завтра вы, возможно, не будете жить вообще. Почему же вы отвергаете меня, когда каждая ночь может оказаться для меня последней?
Я испуганно прижалась к нему и тут же подумала: а вдруг это трюк, чтобы выудить у меня признание. Однако теперь я осознала природу своих чувств к графу.
Я любила его, если любовь к мужчине означает желание постоянно находиться с ним рядом, в его объятиях, быть для него всем. Но я не могла ему доверять. Когда я была в состоянии ясно мыслить, то понимала, что смерть Урсулы произошла уж очень кстати. Я была новичком в любви, а граф располагал обширным опытом, включавшим искусство обманывать.
Мне нужно быть осторожной. Пока что я могла поздравить себя с тем, что мне удавалось держать графа на должном расстоянии, несмотря на властный зов моих чувств. Строгое воспитание и память о маме удерживали меня от глупостей.
— Значит, — с нежностью произнес граф, — я вам небезразличен?
— Я полюбила вашу семью, — ответила я, — провела некоторое время в вашем доме, а Марго всегда была моей подругой. Но я вижу, что наши жизни не похожи друг на друга, и у нас разные моральные устои. Поэтому мне нужно подумать.
Граф, прищурившись, смотрел на меня.
— Да, вы росли в ином обществе, но вы искатель приключений, Минель. Вы не хотите запереться в своем маленьком мирке и не исследовать другие миры. Ваша натура стала для меня ясной, когда вы заглядывали в комнаты в ДеррингемМэноре. Так не поступают хорошо воспитанные девочки.
— С тех пор я выросла.
— Да, и изменились. Вы смотрите на мир другими глазами. Вы поняли, что и мужчины, и женщины не делятся четко на хороших и плохих, не так ли, Минель?
— Разумеется. Никто не может быть ни полностью хорошим, ни полностью плохим.
— Даже я?
— Даже вы. — Я подумала о том, как он заботился об Иветт и следил, чтобы с Шарло все было в порядке.
— Ну, тогда…
— Я не уверена.
— Все еще?
— Мне нужно время.
— Времени нам как раз и не хватает. Я мог бы дать вам все, кроме этого.
— Но мне требуется именно время. Я еще многое должна понять.
— Вы думаете об Урсуле?
— Когда решаешь вопрос, выходить ли замуж за человека, который уже имел жену, трудно о ней не думать.
— Вам незачем к ней ревновать.
— Я не имею в виду ревность.
— Значит, ее печальную кончину? О Господи, вы думаете, что я убил ее! Вы считаете меня способным на это?
Я твердо посмотрела на него и ответила:
— Да!
Он уставился на меня и внезапно разразился хохотом.
— И несмотря на это, вы обдумываете, выходить ли за меня замуж?
Я не знала что ответить, и он продолжал:
— Ну, конечно, обдумываете. Иначе зачем вам время? Вам нужно убедить чопорную сторону вашей натуры, что выйти замуж за убийцу может оказаться comme il faut. О, Минель, любовь моя, сколько у нас будет забавы с этой вашей чопорной стороной!
Граф снова обнял меня, и я не могла удержаться от смеха. Я отвечала на его поцелуи, не имея никакого опыта, что, несомненно, доставляло ему удовольствие.
Часы на бюро нетерпеливо тикали, напоминая нам о времени.
— По крайней мерс, — сказал граф, сжимая мои руки в своих, — ваши слова дают мне надежду. Мне придется некоторое время пробыть в Париже. Опасные люди возбуждают народ против короля, стремясь уничтожить монархию. Самый опасный из них герцог Орлеанский, который каждый вечер призывает к мятежу в Пале-Рояле. Я должен оставаться здесь и не буду спокоен, пока вы не окажетесь в деревне, хотя бы в относительной безопасности. Уезжайте с Марго. Присматривайте за ней. Она ведь всего лишь капризный ребенок. Ее секрет может осложнить ей жизнь. Так что ей нужна ваша забота, Минель, ваш трезвый аналитический ум. Берегите ее и себя. Защищайте ее от ее же собственной глупости, и в один прекрасный день я защищу вас от вашей. Я научу вас принимать жизнь такой, какая она есть, брать то, что она предлагает, и никогда не отворачиваться от счастья!
172
В ночь на 24 августа 1572 г. — «Варфоломеевскую ночь» — в Париже произошло массовое избиение гугенотов — французских кальвинистов.