— Думаешь, я когда-нибудь забуду, что он мой родной сын?
Иветт покачала головой.
Иветт и я много времени проводили вместе. Думаю, это происходило потому, что жизнь в замке отражала происходящее за его пределами, а люди больше не наносили друг другу визиты, как в былые времена. Граф и графиня де Грасвиль не устраивали пышных приемов, когда повсюду ходили разговоры о бедности в стране. Очевидно, они вообще предпочитали вести более простую жизнь.
В результате Иветт и я часто сидели или гуляли в саду, где мы могли говорить спокойно, не опасаясь быть подслушанными и выдать истинную историю появления в замке Шарло.
Иветт часто говорила о прошлом.
Самые волнующие годы ее жизни прошли в Шато-Сильвен.
— Я прибыла туда, когда мне было пятнадцать лет, — рассказывала она мне, — и стала прислуживать в детской под руководством мадам Роше — вы знаете ее как Ну-Ну. Она заботилась о графине Урсуле с тех пор, как та родилась. Мадам Роше обожала графиню! Вся ее жизнь была сосредоточена на ней. Она недолгое время была замужем за мсье Роше. Не знаю, что там произошло, но я слышала, что незадолго до рождения ее ребенка муж умер в результате какого-то несчастного случая. Мадам Роше потеряла ребенка. Поэтому она перенесла всю свою нежность на Урсулу. Говорили, что хозяйская дочь спасла ее рассудок. Это очень печально.
— Бедная Ну-Ну!
— Она была кормилицей Урсулы и всегда говорила: «Эта малышка — часть самой меня». Ну-Ну места себе не находила, если хоть несколько минут не видела свою воспитанницу, а когда у той случались неприятности, то тут же вставала на ее защиту. Это не шло на пользу девочке. Когда Урсула была маленькая, то если ей казалось, что ее обижают, она грозила пожаловаться Ну-Ну. Та ее только поощряла, так что Урсула в те годы была довольно неприятным ребенком. Но лет в шесть-семь она освободилась из-под влияния Ну-Ну, хотя не полностью — для этого они были чересчур близки. Однако преданность няни стала стеснять девочку.
— А что за женщина была Урсула? — спросила я.
— До брака она была обычной девушкой, интересующейся балами и нарядами. А потом она сильно изменилась.
— Сколько времени вы провели с ней?
— Я ушла из замка примерно шесть лет назад. Марго подрастала и уже не нуждалась в няне. У нее появилась гувернантка, а позже она поехала в Англию. Тогда граф выделил мне дом и достаточно денег, чтобы содержать себя и служанку. Я устроилась там с Жозе и рассчитывала провести остаток дней в этом доме.
— Когда-нибудь вы туда вернетесь.
— Да, когда Шарло подрастет.
— Вы скучаете по замку? Ведь ваш дом не похож на него.
Иветт помолчала, ее взгляд омрачился.
— Да, скучаю, — ответила она. — Но единственного друга, который был у меня, больше нет. Поэтому я не хочу туда возвращаться.
Мне очень хотелось узнать про единственного друга, но я чувствовала, что спрашивать об этом было бы невежливо. Поэтому я молча ожидала и вскоре Иветт заговорила вновь:
— Я знаю, что это звучит странно, но наша дружба возникла постепенно. Она была доброй, хотя и немного высокомерной, но в этом повинно ее воспитание.
— Вы имеете в виду Урсулу?
— Да. Как-то я сделала что-то — не помню, что именно, но это обидело ее. Последовал обычный крик: «Я скажу Ну-Ну!» Должно быть, я была в дурном настроении, так как ответила: «Ну и говори, маленькая ябеда!» Урсула уставилась на меня. Я хорошо помню ее личико, покрасневшее от гнева. Тогда ей было, наверное, лет восемь. Она помчалась к Ну-Ну, которая, разумеется, тотчас же бросилась на меня, словно ангел с огненным мечом, защищая свою любимицу. «Я устала вечно уступать этому испорченному ребенку», — заявила я. «Тогда, — сказала она, — вам лучше собрать вещи и убираться отсюда». «Отлично, так я и сделаю», — ответила я, хотя идти мне было некуда, что Ну-Ну прекрасно знала. «И куда же вы отправитесь?» — осведомилась она, а я ответила: «Туда, где мне не придется угождать глупой испорченной девочке и ее полоумной старухе-няне». «Убирайтесь!» — завопила Ну-Ну. В семействе Бруссо она пользовалась неограниченной властью. Мадам и мсье де Бруссо души не чаяли в дочке и были в восторге от того, как Ну-Ну перед ней танцует, так что если Ну-Ну велела мне уходить, то жаловаться на нее хозяевам было бесполезно.
Я начала укладывать свои немногочисленные вещи и думать, что мне делать, так как мое положение было отчаянным. От страха и горя я заплакала, но вскоре почувствовала, что за мной наблюдают, и подняв голову, увидела стоящую рядом Урсулу. Я помню ее, как сейчас, в белом платьице до лодыжек и с голубыми лентами в каштановых локонах. Она была очень хорошенькой девочкой, с большими карими глазами и густыми гладкими волосами, которые Ну-Ну старательно завивала каждый вечер.