— Нужно пользоваться возможностью, — промолвила она. — Это не продлится долго.
— Вы имеете в виду мир и покой?
Она кивнула.
— Интересно, что происходит в Париже. Должно быть, там очень жарко. Странно, как жара влияет на настроение! Люди, наверное, выходят по вечерам на улицы, в Пале-Рояле все время собрания, на которых звучат речи, клятвы, угрозы…
— Правительство должно принять решение. Граф, безусловно, посещает собрания.
Иветт покачала головой.
— Ненависть и зависть слишком сильны. Теперь едва ли что-нибудь можно поделать. Если народ восстанет, не завидую аристократам, которые попадут в руки толпы.
Я вздрогнула, подумав о графе, гордом и надменном, кажущемся всемогущим в своем замке. Но улицы Парижа — другое дело…
— Это расплата, — продолжала Иветт. — Граф де Фонтен-Делиб был деспотичным господином. Его слово было законом. Но теперь такие, как он, будут свергнуты.
— Почему Урсула вышла за него замуж? — спросила я.
— Бедное дитя, у нее не было выбора.
— А я думала, что родители в ней души не чаяли.
— Так оно и было, но они хотели устроить для нее как можно лучший брак. А более блестящего жениха можно было найти разве только в королевской семье. Они желали для нее почестей — им казалось, что счастье последует само собой. У нее будет прекрасный замок, знатное имя, муж, занимающий важное положение в Париже и во всей стране. То, что он дьявол во плоти, не имело значения.
— Неужели он таков? — почти жалобно спросила я, надеясь услышать о графе хоть что-нибудь хорошее.
— Когда они поженились, он был всего на год старше ее, но успел накопить столько грехов, словно прожил долгую жизнь. Можете не верить, но я не сомневаюсь, что у него и в четырнадцать лет были любовные приключения. А в восемнадцать лет, когда он вступил в брак, у него уже имелась постоянная любовница. Вы ее знаете.
— Да, Габриель Легран.
— И она родила ему сына. Вам известно, как Этьен стал воспитываться в замке. Можете вы себе представить более жестокий поступок, чем привести в дом сына от другой женщины, чтобы похваляться им перед женой, которая больше не в состоянии иметь детей?
— Согласна, это бессердечно.
— А у него вообще нет сердца. Он считает, что самое важное — это удовлетворение его желаний.
— Мне казалось, что с такими родителями, Ну-Ну и вами Урсула могла отказаться выходить за него замуж.
— Вы же знаете его. — Иветт искоса взглянула на меня, и я подумала, не дошли ли до нее определенные слухи обо мне и графе. Очевидно, она что-то слышала, и в этом заключалась причина ее горячности. Иветт предупреждала меня. — В нем есть определенный, чисто дьявольский шарм. Многим женщинам трудно устоять против него. Но связаться с ним — все равно, что шагнуть в зыбучие пески. Они могут выглядеть весьма заманчиво, но стоит вам ступить на них, как вас начинает засасывать, и если у вас не хватит ума и силы быстро вылезти, то вы погибли.
— По-вашему, кто-то может быть таким воплощенным злом?
— По-моему, некоторые люди находят высшее удовлетворение во власти над другими. Для них важны только собственные нужды и желания, которые должны быть выполнены, даже если это принесет страдание многим.
— Но ведь граф позаботился о вас, когда вы уехали, — напомнила я. — Он дал вам дом и средства, чтобы жить в комфорте и иметь служанку.
— Сначала я считала это добрым поступком, но позже начала думать, что у графа были на то свои причины.
— Какие?
— Возможно, он хотел убрать меня с пути.
— Зачем?
— У него могли иметься определенные планы в отношении Урсулы.
— Вы же не думаете, что…
— Дорогая мадемуазель, меня удивляет, что столь здравомыслящая молодая женщина, как вы, может так обманываться. Но это случалось и с другими. Моя бедная Урсула! Я хорошо помню тот вечер, когда за ней послали. Она вошла в приемную и была представлена графу. Брачный контракт уже был приготовлен. О, они казались такой великолепной парой! Семейство Бруссо достаточно древнее, но уже давно утратило значительную часть своего состояния. В лице графа они приобретали зятя, не уступавшего им в знатности и значительно превосходившего в богатстве и положении. Брачный договор с лихвой возмещал им приданое дочери. Этот союз казался выгодным обеим сторонам.
— А Урсула?
— Граф очаровал ее — так же, как и многих других. Потом она пришла ко мне… К Ну-Ну Урсула приходила, как обиженный ребенок, который хочет, чтобы его погладили по головке, а мне она доверяла серьезные проблемы. «Иветт, — сказала она, — я никогда еще не видела никого, похожего на него!» Урсула была так невинна — жизнь являлась для нее романтической мечтой.