— Есть только один способ убедиться. Идите в замок и поговорите с мсье де Грасвилем. Уверена, что он согласится с вами побеседовать. Но вы можете встретить там еще кое-кого, кто не обойдется с вами столь любезно. Так что лучше уезжайте, пока можете выбраться отсюда целой и невредимой.
— Не воображайте, мадемуазель, что я все брошу. Я выясню правду и тогда решу, как поступить.
— Пожалуйста, но помните, что не существует более презренного занятия, чем шантаж. Прощайте. Советую вам больше никогда здесь не показываться.
Смертельно бледная Эмили встала и бросила на меня ненавидящий взгляд.
— Когда-нибудь все будет по-другому. В один прекрасный день мы сможем отомстить таким, как вы! Вскоре я увижу вас болтающимися на фонарях!
Она удалилась, высоко подняв голову. От ее слов у меня мороз пробежал по коже. Победное торжество моментально исчезло. От страха я даже забыла посмотреть, следует ли за мной человек в темном парике.
Глава третья
Атмосфера в семье несколько изменилась, что, очевидно, было неизбежным после признания Марго. Она пыталась быть такой же веселой, как прежде, но ей это не удавалось, а Робер казался подавленным. Несомненно, это явилось для него ударом.
Марго была очень ласкова с мужем, и Робер, конечно, ценил это, но я видела, как он смотрит на Шарло, словно не в силах поверить истории его появления на свет.
— Ничего, он привыкнет к этой мысли, — успокаивала меня Иветт, — а так как об этом уже известно стольким бессовестным людям, то кто-нибудь из них так или иначе все ему рассказал бы. Хорошо, что Робер узнал об этом от Маргерит. Он славный молодой человек, а ей повезло с мужем, в отличие от ее матери…
Это снова привело нас к Урсуле, и так как я была не в силах удержаться от предложенной темы, то устремилась на поиски новых открытий.
— Урсула ведь почти все время оставалась у себя в комнате, — сказала я. — Что думали об этом люди? Ведь в замке, наверное, часто бывали приемы?
— Разумеется, и сначала Урсула выходила к гостям. Сперва они с графом изображали любящую пару, но потом она все чаще стала ссылаться на недомогание. Конечно, Урсула очень ослабла после родов и уже так и не смогла поправиться полностью.
— Но она возвела свои болезни в культ, не так ли?
— Да, конечно. Иногда Урсула вела себя совсем по-детски. Когда происходил прием, которого она хотела избежать, то ей достаточно было сказать: «О, как у меня болит голова!» А Ну-Ну тут же предлагала: «Я дам тебе болеутоляющее или сок майорана». Но Урсула качала головой и отвечала: «Нет, Ну-Ну, я не хочу твоих настоек. Я просто посижу с тобой, и голова пройдет». Разумеется, Ну-Ну нравилось думать, что ее малышке становится легче от одного присутствия старой няни. Но я начала понимать, что многие свои болезни Урсула выдумывала для оправдания. Мы обе так ненавидели графа, что всегда бросались ей на выручку и говорили ему, что графиня плохо себя чувствует, и лучше ей остаться у себя.
— Придумывать себе болезни — опасное занятие, — заметила я. — Вы притворяетесь больной, чтобы избежать чего-нибудь, а потом начинаете понимать, что и вправду больны.
— Может и так. С годами Урсула действительно превратилась в инвалида, хотя вроде бы у нее не было никаких серьезных недугов. Граф презирал ее, считая симулянткой, кем она в какой-то степени и была. И все же мне казалось, что она в самом деле больна, только не теми болезнями, на которые жалуется. Урсула почти перестала выходить из комнаты, прячась от мужа на диване и в шезлонге.
— Так можно ли порицать графа за измены?
— Можно! — свирепо заявила Иветт. — Мне известно побольше вашего.
Некоторое время мы молчали.
— Когда-нибудь… — заговорила Иветт, но не кончила фразу. — Неважно.
— Но что вы хотели сказать?
— Я храню все письма Урсулы, — ответила она. — Более шести лет она писала мне регулярно раз в неделю, давая выход своим чувствам. Она просто излагала мысли на бумаге. Для меня это было все равно, что говорить с ней. Иногда я получала одновременно несколько писем. Урсула обычно нумеровала их, чтобы я читала по порядку.
Следующие ее слова испугали меня.
— Из ее писем я узнала о вас. Она сообщила мне о вашем приезде в замок и о том, какое впечатление вы производите на графа… а он на вас.
— Я не знала, что Урсула настолько осведомлена обо мне.
— Хотя она почти не выходила из комнаты, ей было известно, что происходит в замке.
— И что же она писала обо мне?