— A bas les aristocrates! A la lanterne![182].
Мы быстро пошли назад. Я вся дрожала — не за себя, а за графа, понимая, что, несмотря на простую одежду, в нем можно безошибочно признать аристократа.
Прежде чем мы добрались до предместья Сент-Оноре, весь Париж, казалось, превратился в ад. На улицах слышались вопли. Толпы народу бегали туда-сюда, крича:
— A la Bastille![183].
— Они идут к тюрьме, — сказал граф. — Боже мой! Кажется, началось.
До Сент-Оноре нам удалось дойти благополучно.
— Вы должны немедленно уехать из Парижа, — заявил граф. — Оставаться здесь небезопасно. Скорее переодевайтесь и спускайтесь к конюшне.
Я повиновалась. Граф с нетерпением ожидал меня там. Он давал распоряжения слугам, чтобы они покидали дом, но не все сразу, а постепенно, не привлекая внимания.
Граф и я поехали в Шато-Сильвен и прибыли туда вечером.
— Как видите, вы опоздали с вашими раздумьями, — печально сказал мне он, когда мы стояли в холле. — Революция началась. Вам следует, не теряя времени, возвращаться в Англию. Ради Бога, не говорите по-французски, ибо толпа может принять вас за француженку и врага народа.
— А что будет с вами? Вы тоже поедете в Англию?
Он покачал головой.
— Это только начало. Кто знает, быть может, еще есть время спасти рушащийся режим. Не мне покидать тонущий корабль, Минель. Для меня здесь есть работа. Я вернусь в Париж, повидаю короля и его министров. Возможно, еще не все потеряно. Но вы должны сразу же уезжать — это моя первейшая забота.
— Вы имеете в виду… оставить вас?
На миг в его лице появилась такая нежность, что оно показалось мне незнакомым. Граф привлек меня к себе и поцеловал в голову.
— Глупышка, — промолвил он. — Вы слишком долго раздумывали, Минель. Теперь нам придется расстаться. Вам нужно ехать, а мне — оставаться.
— Тогда я тоже останусь, — заявила я.
Он покачал головой.
— Ни в коем случае.
— Значит, вы меня отсылаете?
Граф с минуту колебался, и я ясно видела борьбу эмоций на его лице. Он знал, что если я останусь, то соглашусь даже стать его любовницей, потому что в отчаянной ситуации, когда смерть подступает к дверям, люди цепляются за все, что может предложить жизнь. Но если бы я осталась, то подверглась бы опасности.
— Я немедленно начну приготовления к вашему отъезду, — твердо произнес граф. — Периго доказал, что ему можно доверять. Он отвезет вас в Кале, и вечером вы покинете замок.
Вот как все кончилось. То, что я не могла решить, за меня решила революция.
Стемнело. Я готовилась к отъезду. В конюшне меня ждали лошади. Граф сказал, что мое отбытие должно произойти как можно более незаметно.
— Мне не будет покоя, пока вы здесь. А под охраной Периго у вас немалый шанс спастись. Помните, не говорите по-французски без крайней необходимости. Подчеркивайте свою национальность — это вам поможет. Народ настроен не против иностранцев, а против своих же соотечественников.
Я спорила с ним и хотела остаться. Дважды я уже находилась на волосок от смерти и была готова рискнуть еще раз. Все лучше, чем разлука.
Граф был тронут, но по-прежнему непреклонен.
— Забавно, — промолвил он, — что когда опасности не было, вы колебались, хотели подумать, не доверяли мне. Не произошло ничего, что бы могло внушить вам доверие, и все же вы готовы рисковать жизнью и остаться со мной. О, непостижимая Минель!
Я могла только молить его.
— Позвольте мне остаться или поезжайте вместе со мной. Почему бы вам не уехать в Англию?
Он покачал головой.
— Я не могу покинуть своих друзей, оказавшихся в беде. Франция — моя родина. Ее хотят растерзать на куски. Я должен остаться и сражаться за то, что считаю правым делом. Когда все будет кончено, Минель, я приеду к вам.
Но я печально покачала головой.
— Вы не верите в это? Вы думаете, что я вас забуду? Так знайте: что бы ни случилось в прошлом и будущем, я люблю вас! Вы для меня единственная женщина, и хотя вы еще этого не осознаете, я для вас единственный мужчина. Конечно, наши жизни текли по-разному. Вы воспитаны доброй христианкой, а я… Ну, я жил в разлагающемся обществе. Мне никогда не приходило в голову задуматься, имею ли я право поступать так, как всегда поступал. Только когда я убил ребенка, я начал критически оценивать себя, но и тогда среда давала себя знать. А когда появились вы, я изменился. Вы заставили меня увидеть все в новом свете, смотреть на жизнь вашими глазами. Мне нужно еще много уроков, моя маленькая учительница, и лишь вы способны мне их преподать!
183
В Бастилию! (