— Как это внимательно с вашей стороны, сэр Эндрю! — весело воскликнула Маргерит. — Очевидно, ваша бабушка научила вас, что запах горелой бумаги — отличное средство от головокружения.
Она удовлетворенно вздохнула, крепко сжимая между унизанными драгоценностями пальцами талисман, который, быть может, спасет жизнь ее брата Армана. Сэр Эндрю ошеломленно уставился на нее не в силах осознать, что произошло в действительности, и, разумеется, не понимая, что от этого клочка бумаги зависит жизнь одного из его товарищей.
Маргерит разразилась серебристым смехом.
— Что вы смотрите на меня с таким удивлением? — весело осведомилась она. — Уверяю вас, что я чувствую себя гораздо лучше: ваше средство оказалось весьма эффективным. В этой комнате такая чудесная прохлада, а звуки гавота из зала тоже отлично успокаивают.
Маргерит продолжала легкомысленно болтать, пока сэр Эндрю ломал голову над тем, как ему побыстрее извлечь клочок бумаги из изящной ручки собеседницы. В его мозгу инстинктивно мелькали тревожные мысли; внезапно он вспомнил о национальности Маргерит и об ужасной истории с маркизом де Сен-Сиром, которую в Англии никто не принимал всерьез из чувства всеобщего уважения к сэру Перси и его супруге.
— Вы все еще мечтаете? — смеясь, продолжала Маргерит. — Должна заметить, сэр Эндрю, что вы не слишком галантны, и что, как я теперь припоминаю, вы казались скорее испуганным, чем обрадованным, когда увидели меня здесь. Начинаю думать, что не забота о моем здоровье и не средство, которому научила вас бабушка, побудили вас сжечь этот клочок бумаги… Должно быть, вы стремились поскорее уничтожить последнее жестокое послание вашей возлюбленной. Признавайтесь, — добавила она, шутливым жестом подняв вверх листок, — было это ее последнее conge [66] с призывом расстаться друзьями?
— Что бы это ни было, леди Блейкни, — ответил сэр Эндрю, начиная постепенно обретать самообладание, — записка принадлежит мне, и…
Не заботясь о том, что его поступок может выглядеть неучтивым по отношению к даме, молодой человек попытался выхватить записку, но мысли и действия Маргерит под прессом внутреннего напряжения оказались более быстрыми и уверенными. Высокая и сильная, она отскочила назад, толкнув маленький шератоновский [67] столик, который с грохотом упал вместе со стоявшим на нем массивным канделябром.
Маргерит издала вопль ужаса.
— Свечи, сэр Эндрю! Скорей!
Вреда оказалось немного: две свечи погасли при падении канделябра, другие всего лишь испачкали жиром дорогой ковер, и лишь одна подожгла бумажный колпачок. Сэр Эндрю быстро и ловко потушил пламя и вернул канделябр на стол, но это заняло у него несколько секунд, в которых нуждалась Маргерит, чтобы прочитать записку — полдюжины слов, написанных тем же искаженным почерком, который она видела раньше, и завершающихся той же эмблемой — похожим на звезду цветком, изображенным красными чернилами.
Когда сэр Эндрю вновь взглянул на нее, он увидел на ее лице лишь облегчение по поводу счастливого завершения досадного инцидента; записка уже была брошена на пол. Молодой человек подобрал ее с явным облегчением.
— Вам должно быть стыдно, сэр Эндрю, — продолжала Маргерит, шутливо качая головой, — терзать сердце какой-то впечатлительной герцогини, добиваясь симпатии малышки Сюзанны. Очевидно, вам помог сам Купидон, рискуя спалить все министерство иностранных дел, с целью заставить меня уронить любовную записку, прежде чем ее осквернит мой нескромный взгляд. Только подумать, что минутой позже я могла бы узнать секреты заблудшей герцогини!
— Надеюсь, вы извините меня, леди Блейкни, — промолвил сэр Эндрю, к которому вернулось спокойствие, — если я вернусь к прерванному вами интересному занятию?
— Разумеется, сэр Эндрю! Я больше не рискну стать на пути бога любви! Как бы он не подверг меня какому-нибудь страшному наказанию за мою дерзость. Так что жгите на здоровье ваш залог любви.
Свернув бумажку в трубочку, сэр Эндрю вновь поднес ее к пламени свечи, сразу же охватившему ее. Он был так поглощен своим разрушительным занятием, что не заметил странной улыбки своей прелестной vis-a-vis [68], в противном случае выражение облегчения исчезло бы с его лица. Молодой человек наблюдал, как роковая бумажка извивалась в пламени. Когда последний кусочек упал на пол, он наступил ногой на пепел.
— А теперь, сэр Эндрю, — продолжала Маргерит Блейкни с присущим ей очаровательным легкомыслием, — не рискнете ли вы вызвать ревность вашей дамы, попросив меня станцевать с вами менуэт?
67
Шератон — легкий элегантный стиль мебели, введенный на рубеже XVIII–XIX вв. англичанином Томасом Шератоном.