— Но когда ты о нем думаешь, что ты видишь? — Юстасия наклонилась так близко к Чарли, что он скривился от неприятного запаха, идущего у нее изо рта.
— Ничего…
— Мы прекрасно знаем, что у тебя есть дар, — не на шутку разозлилась бабушка, — мы знаем, что ты можешь увидеть отца в своем воображении, если хорошенько этого захочешь. Хватит притворяться и прикидываться дурнем.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — настаивал на своем Чарли.
— Они никогда не должны узнать о лодке, — подумал он и заполнил разум образами ближайших друзей: Бенджамин и Спринтер Боб, Фиделио, Оливия и Лизандр, Габриэль Муар и его хомячки...
— Ну? — Бабушка Бон выжидающе посмотрела на Юстасию.
— Чепуха, — поморщилась ее сестра, — разум мальчишки заполнен всякой ерундой.
Бабушка Бон злобно схватила Чарли за руку и потащила за собой на кухню, где усадила его за стол и заставила выпить залпом кружку холодного молока. Потом перед ним появилась тарелка с позавчерашним сыром и галетами, и Бабушка Бон коротко приказала:
— Садись. Ешь. Потом мы поедем на прогулку. Ты едешь с нами.
— Но..., — робко попытался возразить Чарли.
— Никаких «НО», — отрезала она, делая ударение на втором слове.
Три сестры Бабушки Бон столпились на кухне. Они кружили вокруг стола, как стервятники, высматривающие добычу. Тетя Юстасия ни на миг не сводила с него внимательных глаз. Возможно, она все еще пыталась прочесть мысли Чарли.
Он должен скрыть от нее название судна, которое бороздит опасные морские просторы. Ведь если это имя станет известно Лорду Гримвальду, один бог знает, что он может сделать с лодкой и ее пассажирами.
— Мэйзи еще не вернулась, — с трудом проговорил Чарли, давясь сухими галетами, — если я снова уйду, она будет за меня волноваться.
— Мы оставим ей записку, — ехидно усмехнулась бабушка.
— Здесь нет Дяди Патона, — мальчик отчаянно искал веский аргумент, из последних сил пытаясь сопротивляться неизбежности, — мои родители сказали, что именно он несет за меня ответственность.
— Они ошиблись, — Тетушка Лукреция брюзгливо поджала губы, — за тебя и твое аморальное поведение отвечаем только мы.
— Это неправда! — выкрикнул Чарли.
— Ты поедешь с нами в Мрачный Тупик, и это не обсуждается, — Тетушка Венеция быстро убрала тарелку с недоеденными галетами, — мы должны идти немедленно. Мой маленький сыночек, наверное, уже соскучился без своей мамочки, — просюсюкала она.
Насколько знал Чарли, пасынок Венеции, маленький злобный Эрик Шеллхорн, никогда ни по кому не скучал и ни в ком не нуждался. Он проводил все свое время, оживляя каменные скульптуры и натравливая их на ничего не подозревающих жертв.
— Я не понимаю, почему я должен ехать с вами в Мрачный Тупик, — Чарли подпрыгнул на стуле от неожиданности, когда Бабушка Бон, задев его локтем по носу, резким движением схватила чашку и вылила остатки молока в раковину.
— Нам нужно задать тебе парочку вопросов, — злорадно посмеиваясь, объяснила ясновидящая Тетя Юстасия.
— Почему вы не можете спросить меня обо всем прямо здесь?
Ответ на его вопрос был очевиден: предусмотрительные дамы не хотели, чтобы их прервало неуместное появление Мэйзи или Дяди Патона. Из чего следовало, что они собирались устроить Чарли настоящий допрос с пристрастием.
Мальчик знал, что сопротивление бесполезно. Он мог брыкаться и кричать сколько душе угодно, но, в конце концов, они все равно добьются своего и притащут его в Мрачный Тупик, а он лишь напрасно потратит свои силы. А они ему еще очень понадобятся, чтобы сопротивляться ясновидению Тети Юстасии. Он уже представлял себе, как посрамит самоуверенную тетку и с честью выйдет из этого испытания.
Четыре дамы схватили Чарли за руки и за ноги, как беспомощного лягушонка, вынесли его из дома и дружно проволокли по крыльцу; он пересчитал при этом каждую ступеньку. А потом запихнули на заднее сиденье машины Юстасии, где мальчик скорчился в неудобной позе, зажатый между Лукрецией и Венецией. Их острые локти уперлись ему в ребра с двух сторон, не давая нормально дышать.
Юстасия очень любила ездить с запредельной скоростью, хотя прав у нее, скорее всего, не было никогда. Не проходило ни одной поездки, чтобы ее машина не налетела на бордюр тротуара, к тому же автомобиль без конца сильно заносило на поворотах то вправо то влево.
Вот и теперь, не обращая внимания на зазевавшихся прохожих, она ехала с большим превышением скорости. Сбив по пути пару вазонов с цветами, Юстасия лихо промчалась по улицам, свернула в узкий переулок и резко затормозила во дворе, вымощенном булыжником.
— Вот мы и дома, девочки. Прокатились с ветерком, — тетя чрезвычайно гордилась своим «мастерством» вождения транспортного средства.
Мрачный Тупик был не тем местом, куда люди стремились попасть по доброй воле. В дальнем конце двора особняком от других построек стояли три высоких дома вплотную примыкавшие друг к другу. Их фасады украшали остроконечные готические башенки и балконы с коваными решетками. Дополняли картину узкие арочные окна и балюстрады, на которых сидели вырезанные из камня существа: гномы, горгульи, гоблины и другие мифические чудовища. Причем у всех трех домов был один и тот же номер «Тринадцать».
Маленькие строения по обе стороны двора казались заброшенными: бросались в глаза закрытые ставни окон, заколоченные двери, и ступеньки, покрытые мхом.
Видно, какая-то мрачная сила выгнала отсюда всех жильцов, причем эта сила, очевидно, была недостаточно сильна, чтобы выгнать сестер Юбим, если только причина исхода не крылась в них самих.
Дом Венеции располагался третьим справа и выгодно отличался от домов ее сестер. После пожара, случившегося год назад по вине Дяди Патона, его отремонтировали, заменив шифер на крутой покатой крыше, отштукатурив стены и заново покрасив входную дверь в черный цвет.
На вершине лестницы из тринадцати ступенек в углу под навесом крыльца стоял приземистый каменный тролль и с лютой ненавистью таращился на людей. Чарли не сводил с него глаз, когда проходил мимо. Эрику нравилось оживлять этого тролля, и Чарли не хотел, чтобы его сбили с ног перед началом заседания тетушек.
Венеция открыла дверь и провела его в темный холл. Здесь стоял резкий и горький запах ядовитых трав. Огромное напольное зеркало в декоративной золотой оправе, отражало длинную гардеробную вешалку-стойку. На ней ровными рядами аккуратно висела одежда всех видов и размеров, и Чарли не нужно было напоминать, что Венеция умела заколдовывать своих жертв с помощью модных платьев и костюмов. Воротнички и манжеты, пуговицы и пояса этих экзотических нарядов были, по всей вероятности, пропитаны сильнейшим ядом.
Чарли содрогнулся, стараясь держаться от них как можно дальше. Мальчик шел под конвоем тетушек по длинному коридору мимо лестницы. Впереди чеканила шаг Венеция, за ней нехотя тащился Чарли. Стоило ему споткнуться или замешкаться, как в спину тут же впивались длинные костлявые пальцы Бабушки Бон, заставляя его двигаться дальше. Чарли никогда не был внутри трех домов под номером тринадцать.
Под давлением обстоятельств, ему приходилось заглядывать в их окна и тайком пробираться в сады, расположенные за основными постройками, но ни одна из его тетушек ни разу не позвала его к себе в гости. Хотя он никогда бы и не принял такого приглашения.
— Вот мы и пришли! — Венеция распахнула дверь слева от прихожей, и Бабушка Бон втолкнула Чарли в большую мрачную комнату. В центре стоял овальный стол, напротив двери, занимая всю стену, возвышались огромные шкафы со стеклянными дверцами.
Пленник невольно вздрогнул, увидев знакомую фигуру, стоящую возле окна.
Манфред Блур обрадовался, заметив, как испугался мальчик, ему вообще нравилось держать в страхе учеников академии.
— Похоже, ты не ожидал меня здесь увидеть? — его губы зазмеились в подобии улыбки.