ГЛАВА 2
ПРИБЫТИЕ ЛОРДА ГРИМВАЛЬДА
Чарли Бон крепко спал. Неожиданно его разбудил гул голосов внизу во дворе. Стараясь не шуметь, мальчик встал с кровати, прошел через спальню и выглянул в окно.
К главным дверям академии направлялись двое мужчин. В одном из них Чарли узнал Нортона Кросса, швейцара из Зоокафе. Он наполовину тащил, наполовину нес на себе щуплого маленького человечка в большой шляпе с поникшим пером.
— Ух, ты, — хмыкнул Чарли.
Он не мог разглядеть под шляпой лица мужчины, но хорошо слышал его душераздирающие стоны. Чарли немного приоткрыл окно, чтобы ничего не пропустить и быть в курсе того, что происходит.
— Тссс! — зашипел Нортон, — Вы разбудите всю школу, сэр.
Они поднялись по ступенькам к главным дверям, и Нортон позвонил в колокольчик. Мгновение спустя раздался лязг засова, и одна из тяжелых створок медленно отворилась.
На пороге стоял портье Уидон — лысый, коренастый мужчина с кислым лицом:
— Я думал, что ему не позволено выходить наружу.
— Он просто захотел посмотреть город, — Нортон втащил своего спутника внутрь.
— Что с ним такое? — спросил Уидон, хмуро глядя на проскакавший мимо него меч.
Дверь закрылась прежде, чем Чарли успел услышать ответ Нортона. Но тут его внимание привлекло появление трех женщин. Они прошли через арку и пересекли двор.
Гризельда Бон, бабушка Чарли, шла впереди, гордо подняв нос, напоминающий клюв хищной птицы. Ее сестры, Юстасия и Венеция, следовали за ней по пятам. Все трое были высокими и худыми, их темные маленькие колючие глазки прятались под густыми черными бровями. Волосы у Бабушки Бон были абсолютно седыми, у Венеции — черными, а у Юстасии — наполовину седыми, наполовину черными.
Чарли наблюдал, как они поднимаются на крыльцо, как его бабушка неустойчиво балансирует на крутых каменных ступенях в своих модных сапогах на высоких каблуках.
Когда она позвонила в колокольчик, Юстасия без всякой причины вдруг посмотрела на окно, за которым стоял Чарли. Он быстро отступил в тень.
Юстасия хвасталась, будто она ясновидящая, хотя Чарли не был в этом полностью уверен. Ее сила могла то усиливаться, то ослабевать. Сегодня ночью она, похоже, усилилась. Чтобы еще больше усложнить ситуацию, дверь дортуара внезапно распахнулась, и мальчик попал в полосу света из ярко освещенного коридора. В дверном проеме появился хорошо знакомый силуэт надзирательницы Лукреции, третьей сестры Бабушки Бон.
— Почему ты встал с постели? Немедленно отвечай, гадкий мальчишка, — потребовала она.
— Э-э-э, я просто хотел подышать свежим воздухом, — неуверенно промямлил Чарли первое, что пришло ему в голову.
— Подышать? — Лукреция задохнулась от возмущения, — здесь достаточно воздуха, чтобы наполнить легкие тысячи мальчиков, не говоря уже о двенадцати.
— Правда? А я об этом ничего не знал, — и чтобы удостовериться в том, что сказала его внучатая тетя Чарли посмотел на одиннадцать мальчиков, спавших позади него. Ни один из них не проснулся, хотя надзирательница даже не пыталась понизить голос.
— Не дерзи и не прикидывайся глупцом. Немедленно возвращайся в свою кровать! Марш!
Не дожидаясь, пока внучатый племянник исполнит ее приказание, Лукреция закрыла дверь. Ее шаги удалялись так быстро, что Чарли подумал, что она бежит по коридору. За два года учебы в академии он никогда не видел, чтобы его тетя надзирательница бегала. Сегодня она, должно быть, либо спасается от чего-то неприятного, либо опаздывает на очень важную встречу.
— А кто может проводить встречу в столь поздний час? Только Иезекииль Блур, — решил Чарли.
Старику уже исполнился сто один год, и его абсолютно не интересовала повседневная жизнь других людей. По утрам он обычно дремал в своем инвалидном кресле, днем изучал темные, страшные заклинания. А по ночам его злобный ум оживал в полную мощь, и тогда оставалось лишь пожелать удачи всем тем несчастным, кто не вписывался в его планы.
Чарли уже собирался закрыть окно, когда до него донесся необычный, но хорошо знакомый запах: резкий, морской бриз, оставляющий на языке привкус соли. Посмотрев вниз, во двор, мальчик нисколько не удивился, увидев в проеме арки высокую фигуру.
На мужчине был брезентовый непромокаемый плащ и высокие рыбацкие сапоги. Он передвигался по булыжникам странной косолапой походкой вразвалку, широко расставляя ноги, как будто находился в море на раскачивающейся палубе корабля. Чарли помчался обратно к своей кровати. Но не успел он в нее нырнуть, как с кровати в конце его ряда раздался хриплый шепот:
— Окно. Закрой окно.
Чарли натянул одеяло на голову. Ему было невыносимо смотреть на Дагберта Эндлесса, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ним.
Дагберт продолжал утверждать, что утопление Танкреда было несчастным случаем. Даже директор школы поверил его словам. В академии говорили, что Танкред Торссон случайно поскользнулся в Скульптурном зале, упал, потерял сознание и утонул в воде, льющейся из сломанного крана.
Чарли располагал другими сведениями. Дагберт был утопителем. Он часто хвастался своей силой и способностью топить людей. Но ни Дагберт, ни Блуры не знали, что Танкред выжил. Друзья Танкреда намеревались сохранить это в тайне.
— Окно. Закрой окно, — на этот раз голос был громче и требовательнее. Морской запах снаружи смешался с отвратительным смрадом тухлой рыбы, который иногда исходил от Дагберта.
Чарли зажал нос и лежал неподвижно, делая вид, что спит и ничего не слышит.
— ЗАКРОЙ ОКНО!
Этот крик разбудил половину спальни. Некоторые ребята сонно зевнули, перевернулись на другой бок и продолжали спать, но Браггер Брэйн, задира со второго курса, страшно недовольный тем, что его разбудили посреди ночи, поднялся на ноги и прорычал:
— Кто это сказал?
— Я, — ответил Дагберт несчастным голосом страдальца, — Чарли открыл окно и не хочет его закрывать.
— Закрой окно, Чарли Бон, — коротко приказал Браггер.
Его преданный раб и подлиза Руперт Смолл, по прозвищу Коротышка Руп, несколько раз повторил нараспев слова своего господина тонким, визгливым фальцетом:
— Закрой окно, Чарли Бон. Закрой окно.
Чарли затаил дыхание. Он твердо решил не слушаться ни Браггера Брэйна, ни его трусливого дружка.
— ЗАКРОЙ ОКНО! — завизжал Дагберт.
Этот вопль разбудил Фиделио Дореми. Его кровать стояла по соседству с кроватью Чарли.
— Хватит орать, рыболов! — потребовал он, взбивая подушку, — дай нормальным людям поспать.
На несколько секунд воцарилась тишина. Чарли улыбнулся про себя в темноте и прошептал:
— Неплохо сказано, Фидо!
Этот шепот и пререкания ужасно раздражали Браггера. Если бы его кровать стояла рядом с кроватью Чарли, он бы ему давно уже хорошенько врезал. Но они находились на расстоянии половины спальни друг от друга, к тому же день, проведенный им на футбольном поле, вконец вымотал Браггера. Он жутко хотел спать. В следующий раз, когда Дагберт повторил свое требование, Браггер просто сказал:
— Сам встань и закрой свое чертово окно, рыболов!
Чарли ждал, что Дагберт выскользнет из постели и закроет окно, но мальчик — рыба не двигался. Вскоре комнату наполнило глубокое ровное дыхание крепко спящих людей. Чарли перевернулся и закрыл глаза. Проходили минуты. Как он ни старался, заснуть не получалось.
Полумрак сменил мягкий свет. Он становился то ярче, то глуше и настойчиво пробивался сквозь опущенные веки. Чарли приоткрыл один глаз. По стенам распространялось пульсирующее голубоватое свечение, как вода в бассейне, кружились в водоворотах и закручивались в спирали фиолетовые тени в форме водорослей и морских змей. От лица Дагберта исходило фосфоресцирующее зеленоватое сияние. Чарли плотно зажмурил глаза, пытаясь прогнать жуткий свет. Так бывало, когда Дагберт нервничал, или волновался. Возможно, он почувствовал прибытие Лорда Гримвальда. Чарли знал, что Дагберт боится своего отца; они редко виделись, потому что Лорд редко покидал свой мрачный замок на северных островах.