– А что, вы меня знаете?
– Вы же Полина Пухова! Я видела ваше фото на обложках книг… Да… Опоздали вы! Ровно на два года.
– Она умерла? – вдруг поняла я. – Неужели?
– Проходите… В этой квартире сейчас живет ее внучка. Которая, собственно говоря, ее и убила, – заметила женщина, нервно поводя плечами. – Проходите-проходите, не надо, чтобы нас кто-нибудь услышал…
Соседку звали Еленой Николаевной. Она пригласила меня в гостиную, усадила за стол и отправилась в кухню, ставить чайник. Я осмотрелась. Теплая уютная квартирка, в которой живут двое – Елена Николаевна и ее одиночество. Это читалось во всем, я это чувствовала. Но это одиночество уже перестало ее угнетать – так много лежало повсюду раскрытых книг, альбомов, журналов. На полках я увидела целую коллекцию видеокассет, в углу комнаты заметила мольберт… Елена Николаевна была, безусловно, творческой личностью, и ей никогда не бывало скучно, она знала, чем заняться и чем вообще жить. К тому же у таких людей всегда есть друзья.
– Вы живете одна? – спросила я ее, чтобы проверить свои предположения.
– Да, совершенно одна. Но лучше жить одной, чем с такими родственничками, как у Кати. – И она махнула рукой в сторону двери. – Говорю же, угробила ее эта Ленка! Сначала они упекли ее в сумасшедший дом, а уж там она через месяц и умерла…
– Но почему в сумасшедший дом? Она производила впечатление совершенно здоровой психически женщины!
– Она и была здорова. Просто у Ленки муж работает в этой клинике… Они все сделали, чтобы избавиться от Кати! Я пыталась бороться, обращалась в милицию, но все было бесполезно… Погубили хорошего человека. Просто так. Из-за квартиры. И таких примеров вокруг – миллион! Я предлагала Кате переехать ко мне, а квартиру продать или сдать. Но она не нашла в себе сил сделать это, побоялась, что будет грандиозный скандал.
– Скажите, Екатерина Андреевна рассказывала вам одну историю? Про поезд…
– Да-да! Конечно! Она сильно переживала из-за этого, постоянно вспоминала про эту убитую девушку и считала, что она не исполнила свой гражданский долг, отказавшись сотрудничать с милицией. Она сказала, что легко составила бы фоторобот того мужчины, приходившего в купе за вещами девушки. Я успокаивала ее, как могла. Говорила, что многие поступили бы на ее месте так же, что тот мужчина оставил ее в живых, полагаясь исключительно на ее страх… И если бы он прочел в ее глазах не страх, а, скажем, ненависть, то, скорее всего, убил бы и ее. Просто он понял, что видит перед собой перепуганную пожилую женщину, которая будет молчать. Это ее, возможно, и спасло. Я понимаю, что все, что я сейчас сказала, звучит неубедительно, но я тогда не знала, какие еще придумать слова, чтобы успокоить ее.
– Дело в том, что я завтра лечу в Сургут. Окажусь в тех краях. Вот я и подумала: а почему бы мне не попытаться найти кого-нибудь, кто еще помнит об этой истории? Может, мне удастся разыскать родных, близких этой девушки и передать им ее вещи? Насколько я помню, она оставила в купе маленькую сумочку и какую-то плюшевую игрушку…
– Вот теперь я точно знаю, что Катя была права, когда говорила, что только вы можете помочь ей!
– Я ничего не обещаю, но просто мне и самой будет интересно узнать, что же на самом деле произошло в поезде в ту ночь… Действительно ли девушку изнасиловал и убил сбежавший заключенный?
– Понимаю… Я сейчас.
Елена Николаевна вышла из комнаты и вернулась с пакетом, из которого извлекла небольшую черную лаковую сумочку и упакованную в тонкий целлофановый пакет симпатичную мягкую кошку размером с небольшую подушку. Кошка и была своеобразной подушкой, круглой, пузатой и очень тяжелой.
– А почему она такая тяжелая? – спросила я.
– Возможно, там лежат какие-то вещи Нади…
Странное дело: когда она произнесла имя девушки, мы с ней – обе – почувствовали какую-то причастность к судьбе словно бы уже знакомого нам человека. Одно дело, когда говоришь «девушка», и совсем другое – когда произносишь ее имя. Надя.
– Да. На самом деле… Там могут быть и ее документы, и, может, украшения… – согласилась я. – Не случайно же она держала кошку у себя в изголовье. Я, к примеру, всегда кладу под голову в поезде свою сумку с деньгами.
– Сразу скажу – ни я, ни Катя, – мы не открывали сумку, не вспарывали кошку, поэтому о том, что там, я и понятия не имею!
– Неужели вам не любопытно было?
– Любопытно? Да, конечно, я живой человек, и мне было интересно узнать, что находится в кошке, но я, когда смотрела на эти вещи, мне становилось как-то не по себе… Словно душа Нади витала где-то поблизости и наблюдала за мной.