– Где ты его нашла? Оно тебе идет.
Порция смутилась и запахнула полы.
– Твоя домоправительница нашла. Оно принадлежало жене твоего дяди.
– М-м-м…
– Ты же не против, что я его надела? Ведь я из-за тебя оказалась тут в одной рубашке.
– Конечно, я не против. – Марк улыбнулся, глядя в ее голубые глаза. – Хотя я бы предпочёл, чтобы на тебе не было вообще никакой одежды.
– Марк! – возмущенно вскричала Порция.
– А что ты думаешь о моем доме? – как ни в чем не бывало, продолжал он. Пусть уж говорит все сразу. Зачем оттягивать разговор?
– О твоем доме?
– Да. Можешь отбросить деликатность. Не надо меня щадить. Я хочу знать.
– А какое имеет значение, что я думаю? – сердито возразила она.
Марк видел ее лицо в профиль и пытался понять, что она сейчас чувствует, но Порция упрямо не желала смотреть на него. Ветер слегка растрепал ее волосы, и теперь выбившиеся прядки колечками закручивались у нее на шее и на висках. Марку страшно хотелось поцеловать ее и целовать до тех пор, пока она не начнет таять в его объятиях. Он так и сделал бы, если бы не семенящая позади служанка.
– Ты действительно собираешься здесь жить? – спросила Порция с любопытством.
– Собираюсь, – просто ответил он.
Наконец-то она на него посмотрела. Ее взгляд пробежал по широким обнаженным плечам, задержался на курчавых волосах на груди, спустился по плоскому животу к застежке бриджей. Казалось, Порция на мгновение забыла обо всем. Пальцы, лежавшие на его локте, непроизвольно сжались.
– Но… что ты будешь здесь делать? – Второй рукой она указала на расстилавшуюся перед глазами низменность.
В голосе Порции звучало недоумение, но Марк решил отвечать так, как будто она искренне интересуется его делами. Кроме того, ему самому отчаянно хотелось рассказать ей о своих планах. И он стал рассказывать; о расчистке каналов, об осушении земель, о ремонте стен и шлюзов, о севе и намерении развести скот, о желании стать настоящим фермером и помещиком. Марк говорил о встречах с соседями, планировал устраивать балы и обеды, приглашать друзей из Лондона, когда закончится отделка дома. Не обошел он и местную политику, выражая готовность участвовать в местных делах, если это понадобится. Марк сам понимал, что говорит слишком горячо, и эта горячность отражается у него на лице, и Порция наверняка сочла его занудой…
Они уже добрались до стены, окружающей дом. Хетти ушла внутрь, и они остались вдвоем. Стояла странная тишина. Все предметы вокруг расплывались, становились призрачными. Звуки тонули в ватном одеяле тумана.
Марк заметил, что Порция нервничает, видимо, из-за того, что осталась с ним наедине, но он справился с желанием обнять ее.
– Интересно, как здесь зимой, когда штормит? – спросила она таким тоном, как будто погода занимала все ее мысли.
– Говорят, страшно. Но думаю, это должно воодушевлять. Я не могу дождаться зимы! Тогда я заберусь на башню, и пусть меня хлещут дождь и ветер Северного моря.
Порция встретилась с ним глазами и на сей раз не отвела взгляд.
– Ты очень странный человек, – пробормотала она. – Похитил меня и мою мать, привез сюда, где никто и никогда нас не найдет. А теперь рассказываешь, что собираешься провести здесь всю жизнь, копая канавы в то время, когда не будешь исполнять обязанности мирового судьи или члена парламента от этих мест. Но разве ты не будешь скучать по Лондону? По своим друзьям-гусарам?
– Мы же будем встречаться, когда я буду приезжать в город. Реже, конечно, ну и что? В любом случае, я думаю, что вышел из возраста, когда находят удовольствие в пьянках и шашнях с танцовщицами. – Марк захохотал. – Не хмурься, Порция. Я знаю, тебе все это кажется глупостью, но я удовлетворен своей долей.
– Я… я просто удивлена, вот и все. Я считала тебя другим, не думала, что ты способен удовлетвориться такой жизнью.
– Считала гулякой и повесой? – с насмешкой спросил Марк.
– Когда я впервые увидела тебя в клубе Афродиты, ты чувствовал себя там как рыба в воде. Городской денди. Разве представишь тебя в другом окружении?
Порция говорила искренне. Ее слова не удивили Марка. Он и раньше знал ее мнение на свой счет, но это мнение он изменит, изменит во что бы то ни стало!
– Видишь ли, я человек, склонный наслаждаться жизнью, – начал объяснять он. – Но я не собираюсь провести всю свою жизнь в праздности. Раньше мне казалось, что такое возможно, но сейчас я понял, что долгое безделье претит мне. Мне требуется дело, трудное дело. Похоже, здесь я его нашел.
– А женщины? – безразличным тоном спросила Порция, как будто ею двигало одно лишь любопытство. – Ты удовлетворишься деревенскими красотками или… дочкой викария?
Что-то в ее тоне и голосе насторожило Марка. Он пытался понять скрытый смысл вопроса, но так и не разгадал его. Он взял ее лицо в ладони и прошептал:
– Зачем мне дочка викария, если у меня есть ты?
Порция перестала дышать. Казалось, она хотела что-то сказать, но слова так и не сорвались с ее губ.
Марк вдруг понял, как сильно она замерзла:
– Да тебе совсем холодно! – Он инстинктивно притянул ее в тепло своих объятий.
Марк думал, что Порция станет вырываться, сопротивляться, но она уткнулась ему в грудь, приложив холодные ладошки к его горящей коже.
– О, Марк, – вздохнула она, щекоча дыханием его шею. – Зачем я тебе? Тебе больше подойдет дочка викария. Или какая-нибудь другая женщина, от которой у тебя не будет столько неприятностей.
Слова Порции прозвучали неожиданно. Марк воскликнул:
– Порция! В чем дело? Расскажи сейчас же!
На мгновение ему показалось, что ее губы коснулись его груди. Но лишь на мгновение. В следующую секунду Порция отстранилась и заглянула Марку в глаза.
– Ты нашел свою жизнь здесь, Марк, но моя-то жизнь в Лондоне.
– Да ты же там задыхаешься! – сердито закричал он, раздраженный ее нежеланием понять простые вещи. – Не могу поверить, что ты хочешь и дальше жить под неусыпным оком Арнольда.
– Какая разница, чего я хочу, а чего – нет. Мне придется вернуться. Придется столкнуться со всеми последствиями своих поступков. Не забудь, мне предстоит встреча с Ларой и Арнольдом. Не могу же я оставлять их в своем доме, как будто он со всем имуществом принадлежит им. Есть люди, которые зависят от меня и от моих решений. Даже если меня ждет позор, я должна вернуться и заниматься своими делами и… и объясниться с королевой.
Марк оценил мужество Порции, более того, он понял, что ей действительно надо вернуться. Но только не сейчас. И видит Бог, не одной! Она хочет вычеркнуть его из своей жизни, но он решил сделать еще одну попытку.
Подступающий туман почти скрывал их друг от друга.
– Значит, мы должны встретить все эти неприятности вместе. Тебе незачем быть одной, Порция.
– Но ведь я одна, – чуть слышно отвечала она. Марк взял ее за руку и повел к дверям Давелл-Холла.
– Ты забыла, дорогая, что я похитил тебя.
– Нет, я сама попросила тебя увезти меня. Именно так я и скажу, когда вернусь в Лондон.
Значит, она полагает, что может взять на себя ответственность за его действия? Будет Порция-мученица? Марк рассердился:
– Ни в коем случае. Я запрещаю.
Он смотрел на нее таким знакомым взглядом. Пожалуй, лучше бы он был одет. Вот он стоит, ноги широко расставлены, руки на бедрах, перепачканная тиной кожа блестит от влажных капель тумана.
Ей, светской даме, следовало бы испытать отвращение, возмутиться. Любая другая приличная дама так бы и сделала. Наверное, она, Порция, слеплена из другого теста, потому что этот его вид вызывает в ней не гнев, а влечение, которому невозможно противостоять. Когда она поцеловала его в грудь, потребовалась недюжинная сила воли, чтобы потом отстраниться, а не припасть к нему снова, не вцепиться в него со всей своей страстью.
Конечно, она сама виновата. Когда они с Хетти поднялись на колокольню, она тут же отыскала глазами Марка, который работал со своими людьми у канала. Голый до пояса, он, как пират, размахивал длинным багром. Порция нечасто встречала джентльменов в таком виде. От этого зрелища сердце ее удвоило свой ритм.