5. Тюрьма
- Большое спасибо! - бодро воскликнула нищенка, девочка лет четырнадцати. В ответ раздалась незамысловатая брань, но девочка не обратила на это внимания. Улыбаясь, она обеими руками держала миску с жидкой похлебкой, просунутую раздатчиком через прорезь в двери. Следующей за миской подошла толстая женщина лет сорока, рыжая, с нечистым оплывшим лицом.
- Эй, ты куда? - возмутилась третья - тощая, жилистая, куцо стриженная воровка, доедавшая вторую порцию.
- Тебе можно, а мне нельзя? - бросила через плечо толстая, забирая миску.
- Это порция новенькой!
- Так она жрать не хочет!
- С чего ты взяла?
- Хотела бы - выползла бы из своего угла!
- Все равно! Отдай ей!
- Да пошла ты! - толстая запустила руки в миску и принялась вылавливать из нее куски вареной рыбы и отправлять их в рот. Бульон она пила через край. - Сама вон сначала старухе ее еду отдай!
- С какой стати? Она старая, умрет скоро, - воровка прикончила похлебку, тоже выпив остатки через край, вытерла рот рукавом. - А мне еще жить и жить.
Толстая ухмыльнулась.
- Не зарекайся! Отчекрыжат тебе завтра голову - будешь знать!
- Да я еще к тебе на могилу с цветочками приду! - парировала воровка. - Ты какие любишь больше - беленькие или синенькие?
- Прекратите! - взвизгнула девочка-нищенка. - Прекратите так говорить! Так нельзя!
Воровка усмехнулась.
- Будет мне еще всякая шваль указывать, - проворчала толстая. Но спорить с воровкой дальше не стала.
Обед закончился, и мрачные сокамерницы разошлись по своим местам - ждать ужина. Только нищенка села не на свое место. Подобрав лохмотья, она устроилась на подстилке из соломы рядом с новенькой заключенной.
- Ты чего не ешь-то? - ласково спросила она. - Голодом решила себя заморить?
Девушка не ответила. Она была худощавой, темноволосой и, кажется, довольно красивой - вот только лицо ее выглядело осунувшимся и заострившимся, как у покойника.
- Ты поешь, правда, поешь, - говорила нищенка. - Вот ужин будет - ты возьми свою порцию. Не с королевского стола еда, конечно, но тут она хотя бы есть. А?
Девушка молчала.
- Тебя как зовут? Меня Сара...
- Да отстань ты от нее! - не выдержала воровка. - Чего ты к ней привязалась? Чего тебе не сидится?
- А ты думаешь, ей легко? - возмутилась нищенка. - Она, может, первый раз в таком месте! Мы же не знаем, что с ней случилось. Может, ей хуже, чем всем нам!
- Да ни черта ей не хуже! И не первый раз она в тюрьме! - заявила толстая.
- Откуда ты знаешь?
- Это же Красотка Гейбл с Косых ворот, - толстая поднялась со своего места, подошла к новенькой и нависла над ней. - Это же ты, так?
- Я. И что с того? - спросила Гейбл. Это были первые слова, услышанные от нее за все три дня, которые она здесь находилась. Прозвучали они тихо-тихо, но внятно.
- Чтоб тебя! Да ты разговариваешь! - воскликнула воровка.
- Да если б только она разговаривала! Ты знаешь, что она натворила? - спросила толстая.
- Откуда? - воровка развела руками. - Я здесь уже вторую неделю.
- Эта стерва перебила кучу народу, а потом подожгла гостевой двор «У трех тополей»!
Воровка присвистнула, а толстая, уперев руки в бока, наклонилась над Гейбл и прошипела:
- Я к тебе давно присматривалась! Так и знала, что ты что-нибудь натворишь, так и знала! Там, между прочим, были и мои девочки! Лучшие девочки! А ты их убила! Слышишь? Ты убила их! Только засни, только отвернись, я тебе все кишки выпущу и вокруг твоей поганой шеи обмотаю! Поняла, стерва?
- Прекрати! - взвизгнула нищенка. - Может, это не она совсем! Может, она ничего такого не делала! Может... - она осеклась.
В камере раздавался очень странный звук. Будто бы кто-то тряс закрытый глиняный кувшин с горсткой семян.
Смеялась старуха.
Толстая выпрямилась, обернулась, опустила руки.
- Живая еще? - равнодушно спросила воровка.
Но старуха не ответила ей. Подняв трясущуюся руку, она ткнула в толстуху длинным кривым пальцем.