- Извольте объяснить, Мак-Чесни, почему вы так постыдно провалили всю операцию! - начал генерал. Он старался не повышать голоса, но был вне себя от возмущения, и солдаты отлично улавливали смысл его слов.- Так постыдно провалили! Господи, подумать только, еще сто шагов - и вы добились бы успеха, настоящего успеха! Продвинься ваши люди еще на сто шагов - и наступление было бы обеспечено, а получилось… Не солдаты у вас, а мусорщики!
Люди, слушавшие затаив дыхание, теперь жадно уставились на полковника. В эту минуту их интерес к разговору был интересом праздных зевак.
Полковник выпрямился, и ораторским жестом поднял руку. Он был похож на дьякона, оскорбленного обвинением в краже. Солдаты беспокойно заерзали, предвкушая дальнейшее развитие событий.
Но полковник внезапно изменил позу и стал похож уже не на дьякона, а на француза.
- Что поделаешь, генерал, сколько смогли, столько и прошли,- пожав плечами, спокойно сказал он.
- Сколько смогли? Вот как! - фыркнул тот.- Не слишком ли мало вы можете, как по-вашему? На мой взгляд, слишком мало,- добавил он, глядя с холодным
презрением в глаза полковника.- Вам было приказано сделать диверсию, чтобы отвлечь противника от Уайтерсайда. Насколько вы успели в этом, вам скажут сейчас ваши собственные уши.- Он круто повернул коня и, надменно откинув голову, поскакал прочь.
Полковник, которому было предложено прислушаться к нестройному шуму в лесу слева, разразился невнятными проклятиями.
Лейтенант, в течение этого разговора кипевший от бессильной ярости, вдруг решительно и отважно заявил:
- Мне все равно, кто он такой, пусть хоть двадцать раз генерал, но только круглый болван может сказать, что ребята плохо дрались!
- Лейтенант,- сурово оборвал его полковник,- это мое дело, вас оно не касается, и будьте любезны…
- Слушаюсь, полковник, слушаюсь! - сказал лейтенант, покорно махнув рукой. Он сел, явно очень довольный собой.
Весть о том, что полк получил взбучку, мгновенно облетела всех. Вначале солдаты были ошарашены.
- Вот так так! - восклицали они, глядя вслед удаляющемуся всаднику. Сперва все решили, что произошло какое-то нелепое недоразумение. Но постепенно начали понимать - их тяжкие усилия действительно признаны недостаточными. Юноша видел, каким ударом был этот приговор для полка, который напоминал теперь стадо обруганных и побитых, но не смирившихся животных.
К юноше подошел его друг.
- Не понимаю, чего ему еще надо! - сказал он с нескрываемой обидой в глазах.- Может, он думает, мы там в камушки играли? В жизни таких людей не встре
чал!
Юноша уже научился относиться с философским спокойствием к подобным вспышкам гнева.
- А ты не обращай внимания,- сказал он.- Генерал, верно, понятия не имеет, что там творилось, ну, а мы сделали не все, что ему нужно, вот он и бесится и считает нас стадом баранов. Жаль, старик Гендерсон был убит вчера, а уж он-то понял бы, что мы не пожалели сил и дрались как надо. Такое уж наше везенье.
- Твоя правда,- согласился друг. Он, видимо, был глубоко уязвлен несправедливостью генерала.- Твоя правда, нам здорово не повезло. А каково это - идти в бой, когда, что ты ни сделай и как ни сделай, начальству все равно не угодишь? В следующий раз я с места не сдвинусь, пусть сами лезут в наступление и ну их ко всем чертям!
- Слушай, мы с тобой вели себя, как надо,- успокаивал его юноша.- Хотел бы я посмотреть на болвана, который скажет, что мы сделали не все, что могли!
- Ясно, сделали! - воинственно подтвердил тот.- И я сверну этому мерзавцу шею, будь он ростом хоть с каланчу. Нет, мы оба не осрамились, я же сам слышал, как один парень сказал, что мы с тобой в бою всех переплюнули, и тут дело чуть до рукопашной не дошло. Потому что нашелся, конечно, парень, он вылез и заявил, все это враки, он, мол, всех видел, кто там дрался, а нас с самого начала как ветром сдуло. Тогда вступились другие, целая куча народу, и все кричали - это правда, мы дрались как черти, и они повысят нас в чине. Но до чего же я не перевариваю старых служак и все их шуточки и смешки! А тут вдобавок этот генерал! Да он просто спятил!
- Он тупой осел! - вдруг взорвался юноша.- Я чуть не лопнул от злости. Пусть попробует еще раз сунуться к нам! Мы ему покажем…