– Чего мы там не видели, – возразила первая лысая, – не слушай его. Кого интересуют новости сверху? У некоторых ещё есть связь с прежними телами. Они делятся. А мне совершенно безразлично.
– Врёшь, – новый голос раздался из темноты. Алёна оглянулась, головы оживали, поворачивались к ней, затевали перебранки, кто-то заслонял другому зрелище.
– Так что мне надо сделать?
– Ну, так как мы здесь все связаны одними корнями, – голова выпучила глаза, указывая на усеянные грибами-светильниками корневища, – то мне всего-то и надо, что капля твоей крови на языке. А там уже как по радио, передастся всем, и твоя мама…
– Крови, крови – зашелестело уже со всех сторон.
– Что моя мама? – Алёне пришлось повысить голос, чтобы перекричать поднимающийся гул.
– Найдётся она, твоя мама, – кричали ей головы, дёргаясь на своих шеях, как уродливые шары, украшающие адский праздник.
Алёна отпрянула от первой головы, но тут же налетела на соседскую, и та потянулась к ней своим сухим и жарким языком. Щёлкнули зубы над левым ухом.
– Не бойся, девочка, врут они, – шепнули справа от неё. – Достаточно просто лизнуть тебя, капельки пота будет вполне себе предостаточно.
Шепчущая в общем гомоне голова принадлежала женщине с короткой стрижкой, чёрным ёжиком торчали густые волосы, в ушах висели две крупные, мерцающие камнями серёжки. Даже на губах, как показалось Алёне, сохранились остатки помады. Алёна сделала шаг по направлению к голове.
– Вон, вижу, стекает по твоей щёчке капелька пота.
Алёна дотронулась до лица, размазав по нему грязь с рук.
– Зачем пачкать? Я только лизну и сразу пойму, где твоя мама закопана. Подойди поближе.
– Врёт она, врёт, не слушай, укусит! – доносилось со всех сторон.
Головы ворочались на своих шеях, как страшные елочные игрушки, сверкали во мраке белками уставших глаз. Алёна оглянулась и поняла, что света в пещере уже почти не осталось, что темнота, хоть и знакомая из дома и не страшная, сгустилась под её ногами настолько, что понять, где находится земляной пол, стало уже невозможно. И только она подумала о том, не пройтись ли ей по этому клубящемуся черному туману, как почувствовала влажный язык на своём лице. Темноволосая голова лизнула её, а затем вцепилась зубами в щёку. Брызнули слёзы от боли, по шее потекла горячая струйка крови. Головы закричали со всех сторон, оживились.
– Ещё, ещё! – кричали со всех сторон. Рот стриженой головы был темным и влажным, зиял, как чёрный провал, на искажённом злобой и жаждой лице. Алёне показалось, что голова делает усилия, чтобы вытянуться подальше, дотянуться до девочки. Шея вздулась мышцами, голова тянулась вперёд и вниз, подбородок напрягся, а длинный язык жадно облизывал мокрые от крови губы.
Алёна пригнулась, пропали в мрачном тумане кисти её рук. Обратившись к полу, она заметила движение. Земляные стены и корни деревьев вспучились и зашевелились, вываливались комья и камни, осыпалось крошевом всё вокруг. Из трещин появлялись пальцы с грязными ногтями, кисти рук, предплечья. Как неловкие змеи, выкапывая друг друга, дергаясь и корчась, разрушая пещеру руки собирались в группы, проталкивали себя к головам. Женщина, укусившая девочку, настолько вылезла из почвы, что стали видны её плечи и аккуратные срезы в тех, местах, где должны были бы крепиться руки. Жадные глаза вцепились в Алёну взглядом, оставались минуты до тех пор, как её схватят и подтянут поближе к злому рту.
Вдруг в пещере раздался крик! Алёна тут же узнала голос:
– Закрыли пасти! Моё! – орала мама девочки. Повернувшись на голос, Алёна поползла под гроздьями шевелящихся голов, напряженных шей. Холодные пальцы схватили её за лодыжку, но Алёна не испугалась, она уже видала такое у себя в комнате. Оторвав цепкие пальцы от своей ноги, она схватила конечность и, размахнувшись получше, бросила в кучу таких же. Руки почти построили пирамиду, чтобы добраться до голов своих хозяев, и меткий бросок девочки развалил её и свёл их усилия к нулю. Головы взвыли, но среди всего этого воя, голос мамы, её ругательства и угрозы были слышны ещё отчетливей.
Алёна увидела её, торчащую из земли, грязную, с длинными немытыми волосами. Взгляды их встретились. Алёна встала, вытянулась и схватила голову обеими руками. Как только она это сделала, как только положила ладони на голову, прижала мамины уши, темнота под её ногами стала плотнее и, взвившись, приподняла её до уровня глаз висящей вниз головы.
– Мама, – Алёна продолжала сжимать голову обеими руками, глядя прямо в перевёрнутые глаза, – мама, пошли домой, без тебя пусто.