– Что мне дома? Я и здесь неплохо живу, – ответила мама и потянулась к Алёне хищным рывком. Но девочка крепко сжимала голову и не дала даже лизнуть свою щеку.
– Мама?
Голова женщины высунула язык, норовя достать рану, сочащуюся кровью на лице девочки. Алёна почувствовала разочарование, та ли это голова, что она искала, и не хуже ли она её двойника, торчащего из заботливого тела дома? Но времени на размышления не оставалось, она ощутила, как сухие пальцы вновь сжались на её лодыжках, поползли по ногам, потянули вниз, повисли на одежде.
– Доченька, ну что ты? Это я, я просто привыкла здесь к новым правилам, кушаем то, что дают. Вот ты пришла, – облизнулась голова мамы.
– Мама, пойдём домой? Я не могу тебя здесь оставить.
– Неправда. Можешь, – зашептали со всех сторон. – Ещё как можешь!
– Как я её здесь оставлю? – закричала на них девочка, отбиваясь от шарящих по её телу рук, сбрасывая их с себя и топча ногами. – Среди таких, как вы?
– Все мы здесь одинаковые! – захохотали рты. – Все мы пришли сюда сами, по собственному желанию!
– Хватит! – Алёна посмотрела в глаза мамы, обхватила её покрепче и, глядя прямо в глаза, сказала. – Ты идёшь со мной, это моё желание.
Она дёрнула голову, повисла на ней всем свои весом, увлекая за собой вниз из земли. Голова поддалась, мир начала вращаться вокруг них, головы, руки, крики. Алёна подобралась вся к голове матери, как зародыш скрутилась вокруг заветного приза, прижала к животу, обняла всем телом и почувствовала, как проваливается. Потолок с висящими головами начал стремительно удаляться, пол под нею исчез, руки посыпались во все стороны, некоторые продолжали лететь рядом с Алёной, но быстро рассеялись в обволакивающей всё темноте. Затем последовал удар. Сначала Алёна думала, что упала на асфальт, так было больно телу, но тут каменная твердь расступилась, обняла мокрыми объятиями, рот залило водой и, когда воздух окончательно вырвался из её груди и поднялся над головой огромным белым пузырём, Алёна рванулась вверх, вслед за ним, и через мгновение вынырнула на поверхности тёмного озера.
Одной рукой она по-прежнему сжимала круглую голову или то, что ею здесь казалось. Невдалеке мерцали огни, и Алёна начала грести по направлению к ним. Она вполне была готова к тому, что при рассмотрении окажется, что она сжимает в руках мяч или дыню, но всё-таки её мучал вопрос, не захлебнулась ли мама, и она гребла быстрее и быстрее.
На берегу озера было темно, предмет в руках девочки был головой её матери. Она молчала, не произносила ни слова и казалась безжизненной. Но веки дрожали, а губы то и дело приоткрывались, как будто вдыхали воздух несуществующими лёгкими.
Алёна отжала свою одежду, вытерла кровь с лица, привела, как могла в порядок мамину голову и завернула в пластиковый мешок, который нашла здесь же, на берегу, в кучах мусора. Было бы то ещё приключение, если бы её застали гуляющей по улицам с оторванной головой под мышкой!
Озеро оказалось расположено недалеко от дома девочки, и уже через час она была у своего порога.
В квартире было темно и тихо. Алёна зашла в комнату, прислушалась. В спальне мамы не оказалось, и она заглянула на кухню. На фоне светлого от уличных фонарей окна виднелся силуэт. Было видно, что руки человека были подняты к голове, два локтя торчали углами по обе стороны лица, как уши большого животного. Алёна включила свет. Тело мамы стояло лицом ко входу и обеими руками зажимало рот корчащейся гримасами бывшей маме девочки. Бывшей ли? Алёна посмотрела на пакет, который держала в руках, развернула его и положила молчащую голову на стол. Тело потянулось к ней руками, освободив рот.
– Припёрлась? Сучка! – заорала мать, полились знакомые ругательства. – Знала же, что предашь, знала, что родила тебя себе на мучения!
Волосы матери снова были всклокоченными и грязными, лицо замученным, уставшим, и это резко контрастировало с опрятной одеждой и чистотой тела. Оно же развернулось, отворачивая поток брани от девочки, пошарило в ящиках кухни, и вот уже руки протягивают Алёне большой мясницкий тесак.
– Припасла доченька маме подарочек, – взвыла голова, – неужели сможешь? Не дамся!
Но тело уже хозяйничало. Поставило в центре маленькой кухни деревянный табурет, опустилось на колени и положило шею на самый край, так что вспучились позвонки на спине. Грязные волосы доставали до пола, шея изо всех сил выворачивалась, блестели сумасшедшие, злые глаза сквозь жёлтые, жирные пряди. Стальная ручка тесака удобно легла в руку девочки.
– Алёна? Сволочь ты моя, ты же знаешь, – злобно шипела мама, – родителей не выбирают!
– Ещё как выбирают, – сказала девочка, которая ничего не боялась и размахнулась.