— Во, правильно, — обрадовался Маркин. — Одного поля ягода!
— Так-то оно вроде так, Данило Иванович, но если хорошенько подумать, так чужаки-то, пожалуй, еще хуже. Они сюда, как воронье, налетели, чтобы нахвататься — и домой. До нас им никакого дела нет, — сказал дедушка Иван.
— Верно, те, которые сюда хозяйничать приезжают, именно такие, — согласился Маркин. — Вот, например, управляющий наш: решил весь лес около завода вырубить.
— А кто же его там рубить-то станет? — удивился дедушка. — Пропади они пропадом, чтобы мы туда рубить поехали, — вспылил старик. — Что мы враги, что ли, заводскому люду.
— Значит, мы можем так и передать рабочим, что вы на эту удочку не пойдете? — спросил Маркин.
— Так и передайте, — за всех ответила Марья. — Пусть англичанин, если ему надо, сам рубит. А мы палец о палец не ударим.
Маркин посмотрел на Шапочкина, в его глазах мелькнула ирония.
Взволнованный рассуждениями лесорубов, Шапочкин задумался.
Дедушка Иван напомнил было о сварившейся каше.
— Погоди, Иван Александрович, — попросил Маркин, — успеем с ужином. — О вашем заработке надо бы поговорить, — предложил он сгрудившимся у костра лесорубам. — Крепко обидел вас заводчик, воевать, наверное, придется.
— Кабы от этого толк был, так мы бы хоть сейчас, — оглядываясь на товарищей, сказала Марья.
— Будет толк, если дружно возьмемся, — уверенно заявил Маркин. — Забастовку объявить надо, требования предъявить, чтобы старые расценки восстановили и лесничего-подлеца убрали. Напирать надо. Какого черта на них смотреть?
Лесорубы заволновались, зашумели.
Обсуждая вопрос о забастовке, лесорубы решили ждать, что скажут заводские рабочие. Выработать окончательные требования поручили забастовочному комитету.
Прощаясь с гостями, лесорубы крепко жали им руки и просили приходить почаще.
Когда стали укладываться спать, выяснилось, что нет Алеши. Вначале мать подумала, что он засиделся у друзей, но и там его не оказалось.
— Куда это он запропастился? — спрашивала Марья свекра, но тот только разводил руками.
Гостей он уложил спать в своем балагане, рассказал им, как пройти к черемшанским лесорубам, пожелал спокойной ночи и пошел спать к Спиридону.
Заметив сидящую у костра Марью, Иван Александрович остановился.
— Иди, Марья, спать. Я знаю, где он, — и лукаво улыбнулся. — Знаю, а сказать вот не могу. Не разрешил. Ты, говорит, дедушка, пока что про это никому. Ну-ну, иди отдыхай, не скоро он еще будет.
Алеша пришел на рассвете. Глаза его блестели, лицо еще больше осунулось.
— Ты где это шатаешься? — укоризненно спросила Марья.
Алеша полез за пазуху.
— Я, мам, домой бегал.
— Ты с ума спятил, — охнула Марья, — пятнадцать верст туда, пятнадцать назад. Зачем это тебе понадобилось? Да еще ночью.
Алеша вынул из-за пазухи сверточек:
— Я все время бегом, мама, шагом нисколько не шел. Торопился. Бабушка хотела меня оставить ночевать, да я не согласился. На, отдай, он, поди, им нужен. А нам для чего? Лежит без всякой пользы в земле…
Мать схватила Алешу за плечи и радостно прижала к своему сердцу.
— Настоящий ты у меня молодец, Алешенька. Поди, там каша осталась, поешь. Устал-то ведь как, родной.
Глава двенадцатая
В Карабаше шло все своим чередом.
В Конюховской шахте в ночную смену придавило шестерых рабочих. Это была вторая авария. За последний месяц в шахте погибло девять человек.
Возбужденные случившимся, рабочие первой смены отказались спускаться в шахту.
Стремясь успокоить рабочих, главный инженер Калашников обещал лично расследовать причину гибели людей. Но шахтеры требовали приезда управляющего. Выслушав по телефону доклад главного инженера, Петчер, раздраженный требованиями рабочих, предложил Калашникову приостановить работы в шахте, с «бунтовщиками» ни в какие переговоры не вступать.
— Сообщите смутьянам, — кричал он в телефонную трубку, — что я назначаю комиссию и поручаю ей расследовать, насколько виноваты сами рабочие и насколько администрация шахты. Если будет установлена невиновность рабочих, их семьи получат вознаграждение.
Передавая распоряжение управляющего, Калашников посоветовал рабочим разойтись по домам и спокойно дожидаться результатов расследования.
Озлобленные шахтеры встретили предложение главного инженера руганью, угрожая сбросить его самого в шахту. Только подоспевший наряд полиции спас Калашникова от грозившей ему опасности. Потрясенный происшедшей катастрофой и отношением к нему рабочих, Калашников растерялся.