Наконец кризис прошел, и Алеша стал постепенно поправляться.
Как-то под вечер в палату зашел Феклистов и, наклонившись к самому уху Алеши, сообщил:
— Власть-то Советскую свергли…
— Где свергли, здесь, на заводе? — цепляясь за это, как за спасительную надежду, спросил Алеша.
— Нет. В Самаре, в Челябинске, в Сибири и в других местах.
— Это ненадолго, — сказал Алеша. — Возьмем опять!
Доктор подолгу сидел возле его кровати, с удивлением слушая рассказы Алеши о том, что пережил он за последние пять лет.
— Да ты богатырь настоящий, — взволнованно говорил Андрей Иванович. — Вот она, жизнь-то. А мы что? Сидели, помалкивали. Ничего не видели, ничего не слышали… — И он сам приносил для больного бульон, сам подавал ему лекарство.
Однажды к больнице на паре взмыленных жеребцов подкатил Абросим. Справившись, лежит ли здесь Алексей Карпов, Абросим подошел к Феклистову.
— Доброго здоровья, Андрей Иванович, — приветствовал он доктора как старого знакомого. — Мне хотелось бы узнать о состоянии здоровья Карпова Алексея. Мать просила заехать. Тревожится…
— Ему сейчас лучше. Ходит. Но пока еще очень слаб.
— Так, так, — сочувственно проговорил Абросим. — Давно мучается парень. Но теперь, надо полагать, скоро поправится?
— Да, если все будет благополучно, недели через две мы его выпишем.
— А раньше? — с какой-то непонятной тревогой спросил Абросим. — Раньше не выпишите?
— Ни в коем случае.
Удовлетворенный ответом, Абросим прямо из больницы поехал к Рихтеру.
— Ну, ну? — брезгливо протягивая руку, спросил Рихтер. — Видели ли есаула?
— Видел, видел, — расплываясь в улыбке, ответил Абросим. — Разговаривал с ним лично. Просил передать вам привет. Спрашивал о здоровье.
— Так, так. Когда же обещался к нам пожаловать?
— Вначале было отказался. Мне, говорит, некогда мелочью заниматься. А потом спросил, сколько человек мы сможем подготовить. Я обещал сто человек. Он согласился. Сказал, что прибудет к вам на два дня.
Рихтер вопросительно посмотрел на Абросима:
— Сто человек? Но где же их взять? У нас на заводе столько коммунистов сейчас не найдется.
— Разве только одних коммунистов надо? А кто им сочувствовал, их куда? А красногвардейцы? — сказал Абросим.
— Убежали они или попрятались, — вздохнув, с сожалением сообщил Рихтер, но после некоторого раздумья весело стукнул ладонью по столу. — Есть выход! Нужно написать объявление. Обещать, что им все будет прощено. Есаул явится только через десять дней. До тех пор мы их всех выманим.
— Хитро придумано, хитро! — засмеялся Абросим. — Выйдет.
Некоторые бойцы, не успевшие отступить с Красной гвардией, и рабочие, стоявшие на стороне Советской власти, поверили обращению Рихтера, перестали прятаться и один за другим явились на работу.
Феклистов сообщил Алеше все новости; рассказал ему, как обошлась администрация с бывшими красногвардейцами и сочувствующими.
— Да, между прочим, — вспомнил он, — я не говорил тебе, что заезжал Абросим и очень беспокоился о твоем здоровье, говорит, твоя мать его прислала.
— О матери это он врет, — угрюмо сказал Алеша.
— Что же ему нужно?
— Не знаю. Наверняка, какую-нибудь подлость затевает. А вот скажите, Андрей Иванович, вы воззванию этому верите?
— Даже не знаю, что сказать. Рихтеру верить трудно…
— Я считаю, что мне больше оставаться здесь нельзя.
— Что же ты думаешь делать? — с тревогой спросил Феклистов. — Слаб ты еще очень.
— Что же я должен делать? Конечно, пробираться туда, где положено сейчас быть каждому честному человеку, — ответил Алексей.
— Да… Но перейти у тебя не хватит сил. Я тебя и не выпишу раньше, чем через неделю.
Алексей с благодарностью посмотрел на доктора и, протягивая руку, сказал:
— Большое вам спасибо, доктор. Не совсем я выздоровел. Это верно. Но ходить могу. Уйду пока в лес, поживу там с недельку, окрепну и двинусь.
Феклистов вздохнул. Он полностью разделял опасения Алеши.
— Сегодня ночью перейдешь ко мне. Думаю, что в мой дом они не придут.
Обсуждая этот вопрос, доктор и Алеша не знали, что уйти с завода было уже невозможно.
Глава тридцать восьмая
Вечером на квартире Рихтера собрались: купец Баранов, священник Авдей и еще прикативший днем кулак Абросим. Сошлись, чтобы подготовить расправу с большевиками и людьми, которые шли с ними.
Усадив гостей за стол, Рихтер предложил приступить к составлению списка красных.
Первый вопрос хозяину задал поп Авдей: