Да, без толку было на этих двоих надеяться. Пришлось мне самому разбираться. Я нахмурился, чтобы придать лицу суровый вид, и грозно сказал:
– А ну, кто там в кустах прячется? Покажись и прими вызов на бой честный! Отведай-ка силушки богатырской!
Правда, из-за дерева я выходить не стал. Ну, на всякий случай. И очень надеялся, что в кустах кто-нибудь маленький шуршит.
– Мы сейчас копьё кинем! – крикнул Юлий визгливо.
И тут из кустов раздался знакомый звонкий голосок:
– Не надо копьё!
Из зарослей на ослике выехала Любава, а следом бабка показалась. Ну и вид у них был! Растрёпанные и в репьях да листьях с ног до головы.
– Любава? – Я вышел из-за дерева. – Ты что здесь делаешь?
– Мы с бабулей от самого Ростова за тобой идём, – сказала Любава, ослика ко мне направив. За ней семенила бабушка, снимая с внучки репьи. – Ты прости нас, Алёшенька. Только тревожно сердечку стало, не сдержалась я.
Я озадаченно в затылке почесал. Как девицу с собой на такое опасное дело брать? Но, посмотрев в Любавино виноватое лицо, я передумал её назад отправлять. Она ради меня одного такой путь проделала, трудностей не испугалась. Как я её прогоню? Да и вообще, богатырь я или кто? Неужто девицу в дороге защитить не сумею? Пускай с нами идёт, коли не боится.
– Да-а... – протянул я, – что теперь делать. Видно, придётся с собой вас брать. Нам надо далее торопиться, а то мы ни Тугарина не сыщем, ни золото не воротим. Знакомьтесь! – Я махнул рукой на нашего нового спутника. – Это Юлий, мой конь.
Юлий, который до тех пор за деревом хоронился, тут же вышел, толкнув Тихона задом.
– Богатырский! – добавил он, сверкнув зубами.
Любава с бабушкой ахнули, даже ослик, казалось, удивился.
– Ну, чего уставились? Вы что, коня говорящего никогда не видели? – воскликнул Юлий.
– Это Любава и её бабушка, – представил я соседок, пока те, онемев, с открытыми ртами стояли.
– А это Моисей, мой ослик, – добавила Любава, опомнившись, и погладила животину по шее.
– Да ну, правда, что ли? – Юлий подошёл к Моисею, чтобы рассмотреть поближе. А потом добавил язвительно: – А я думал, это скакун арабский.
– Помолчи, Юлий! – не сдержался Тихон.
– Сам помолчи! – возмутился конь.
– Господи, с кем связались! – проворчала бабка.
– А куда путь держать будем, Алёшенька? – спросила меня Любава, не слушая спорщиков.
– Вона где нечисть хоронится, – указал я пальцем туда, где над лесом чёрную тучу видел. – Туда нам надо.
Как разговор о тугарах зашёл, у всех на лица тут же тень набежала. Бабка рукава закатала. Любава платок под подбородком потуже затянула. Тихон крестик нательный поцеловал. Я дубину перехватил поудобнее. А Юлий... Он хвост поджал, глядя испуганно в сторону мрачного леса. Я на спину коню взобрался, и он аж крякнул от натуги.
– Послушай, а может быть, есть другой путь? И вообще, чего нам туда идти? – стал он меня отговаривать.
Тут послышался тихий свист. Юлий завертел головой, ища, откуда звук доносится, и я вместе с ним. В лесу было тихо. Наконец я голову задрал и увидел, как с неба шишка летит. Похоже, та самая, которую я недавно в коня запустил. Шишка пролетела у меня перед лицом и опустилась прямо Юлию на нос. Его ноги разъехались, и он шлёпнулся на живот. Дубинка выскочила из моей руки и ударила Юлия по многострадальной морде. И конь, то ли от удара, то ли от потрясения, тут же лишился чувств.
Когда Юлий в сознание придёт, мы ждать не стали. Я его на плечо забросил, так и пошёл. Впереди Тихон шагал, за ним Любава на Моисее верхом, следом бабка. Я в хвосте устроился.
Лес вскоре кончился, и мы вышли на зелёные холмы. Яркое солнце над головой немного развеяло мои тревоги. Захотелось мне сделать что-нибудь, чтоб остальных приободрить.
– А что, Тихон, может, песню спеть, настроение поднять? Давай нашу, богатырскую! – предложил я.
– Давай! – с охотой отозвался дядька.
И я затянул песню о великих героях, что издревле землю русскую защищали. Тихон подхватил её скрипучим старческим голосом.
– Стоп-стоп-стоп, ребята! – На моём плече заёрзал очнувшийся Юлий. – Настроения и так никакого нет, а с такой песни и вовсе повеситься можно!
– Чем тебе песня не понравилась? – возмутился я, сбавив шаг.
– Да разве это песня? Дай слезу. – Юлий неуклюже спустился на землю. – Не смешите мои подковы! Щас такого уже не поют. – Он вышел в начало процессии и на нас обернулся. – Вот, ловите ритм! И раз, раз, раз-два-три!
Он принялся отстукивать ритм копытом. Затем поднялся на задние ноги и пошёл по дороге, вихляя задом.